Как ссср вступил во вторую мировую войну. Вступление ссср в войну с японией. заключительный этап второй мировой войны

На фото: Немецкий генерал Хейнц Гудериан и советский комбриг Семён Кривошеин в Брест-Литовске рады по поводу того, что польским панам наступил полный кирдык. 22 сентября 1939 года.

Как известно, начавшаяся 1 сентября 1939 года польская кампания вермахта к середине месяца уже почти закончилась. 14 сентября немецкие части уже вышли к Брест-Литовску, цитадель которого пала через несколько дней (это, кстати, была первая оборона Брестской крепости во Вторую мировую). Продолжала сопротивляться только Варшава и ещё несколько разрозненных очагов. Однако польская армия ещё не считала себя полностью проигравшей, на что-то надеясь. И в этот момент, 17 сентября 1939 года – внезапно – в тыл остаткам польской армии ударила доблестная Красная армия.

«Польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность польского государства… Польша потеряла все свои промышленные районы и культурные центры… Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договора, заключенные между СССР и Польшей. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР… Советское правительство не может безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, остались беззащитными» – так обосновал Сталин советское вторжение в Польшу 17 сентября 1939 года. Причём о прекращении существования польского правительства и государства было заявлено, когда Варшава – то есть столица этого самого государства – ещё продолжала обороняться.

Но в принципе после удара в спину со стороны Красной армии полякам уже ничего не светило. К 21 сентября в советский плен попало 217 тыс.поляков. Последнее ожесточённое сопротивление поляки оказали в районе северо-западнее Львова, где небольшая польская группировка с 21 по 26 сентября чуть не прорвала фронт двух корпусов вермахта. Оставшиеся в живых 4 тыс. поляков в этом районе предпочли немецкий плен советскому. 28 сентября в Москве был заключён советско-германский договор о дружбе и границе, который поставил точку в оккупации Польши.

Советский народ, как всегда, узнал обо всём постфактум. Любопытно вспомнить, как советскому народу преподнесли эту неоднозначную ситуацию. Предлагаю несколько картинок на тему из советского детского журнала «Костёр», №10 за 1939 год.

В специальной статье рассказывалось, как жили ужасно жили украинские и белорусские крестьяне под польскими панами, и как они обрадовались приезду Красной армии.

Шикарный подарок, я считаю. Батрачила себе 10-летняя Стася Василевская на польского пана помещика, и даже не думала, что однажды к ней в гости приедет Красная Армия и покажет ей портрет Сталина. А оно вон как получилось. Ляпота!

Интересно, в статьях, посвящённых событию, с живостью описано, какими безграмотными были крестьяне в Западной Белоруссии и Западной Украине под польскими панами. И только с приходом РККА их начали учить грамоте. А тут вон какой ажиотаж за газетами из Москвы. Словно давка за мясными бутербродами на вегетарианском банкете. Умели, выходит, крестьяне читать.

В силу неспособности советских журнальных издательств оперативно выпускать свою продукцию (толстые журналы готовили по два-три месяца), в октябрьском №10 «Науки и жизнь» за 1939 год ничего про события в Польше сказано не было. Но к №11 успели-таки, черти. При этом номер вышел сдвоенным – сразу и 11 и 12. Открывала номер мощная статья:

Коротенько – всего на десяти страницах, читателю было рассказано о том, почему Сталин – это Ленин сегодня. Кстати, рекомендую это не забывать – Сталин это Ленин в 1939 году. И только так. Ну а затем шла статья на злобу дня.

В общем, словно для взрослого журнала «Наука и жизнь» и детского «Костра» писал один и тот же коллектив авторов.

Некоторые другие статьи этого номера «Н и Ж» приобрели милитаристский оттенок. Даже статьи про ботанику.

И ещё я нашёл номер журнала «Пионер» с интерпретацией событий в Польше. Номер 10 за 1939 год.

Кто у кого стырил эту картинку – «Костёр» у «Пионера» или наоборот – неизвестно. Но это не важно.

А вот жуткая история из журнала «Пионер» про зверства польского офицерья.

Кстати, наборщика, который допустил висящий последний слог в конце абзаца, надо было отправить в ГУЛАГ. Но времена тогда были мягкие. Поэтому в детских журналах пионеры были вынуждены порой видеть последнюю строку абзаца и всей статьи, состоящую из одного слога «ны.»

А ещё в том же номере «Пионера» была вот такая полезная для советских пионеров статья:

В общем, советскому народу предметно было показано, какое счастье свалилось на жителей Западной Украины и Западной Белоруссии, когда к ним ранним утром 17 сентября 1939 года в гости приехала Красная армия.

И, кстати, не забывайте, граждане, что во Вторую мировую войну СССР вступил не 22 июня 1941 года, а 17 сентября 1939-го.

Если верить учебникам, СССР вступил во Вторую мировую войну 22 июня 1941 г., потому что на него напала Германия. Но если верить мифотворцам, то Сталин стремился заключить союз с Гитлером, изо всех сил подталкивал его к началу войны, вовлек СССР во Вторую мировую войну уже в 1939 г. и договорился с Гитлером о разделе мира. Два «родственных» тоталитарных режима, по идее, должны действовать совместно, а их ссора 22 июня 1941 г. - историческое недоразумение.

Попробуем разобраться: как и почему началось сближение Германии и СССР в 1939 г., какие цели преследовал Сталин в своей внешней политике и участвовал ли СССР в войне Германии с Великобританией, Францией, Польшей, Нидерландами, Бельгией и Норвегией, то есть в начальном этапе Второй мировой войны?

По расчету или по любви? Хроника дипломатической игры

Бывший советский разведчик, а затем английский писатель В. Суворов в 1989 г. шокировал западного, а затем и российского читателя утверждением: Сталин начал Вторую мировую войну, сознательно спровоцировав ее пактом с Гитлером. Если бы не публицистическая заостренность этого вывода, в нем не было бы особенной новизны. Пакт Молотова - Риббентропа давно был компроматом на Сталина. Но лидеры Великобритании и Франции тоже заключили пакт с Гитлером и Муссолини в Мюнхене. Остается, однако, важный вопрос: Сталин пошел на сближение с Гитлером под давлением обстоятельств, или он стремился к союзу с Германией и планировал это сближение как желательное, как часть своего дьявольского плана?

Авторы, которые считают, что «Москва проявила инициативу в постановке вопроса о создании новой политической основы для взаимоотношений СССР и Германии», ссылаются на довольно поздние документы, относящиеся к маю 1939 г. Разумеется, и прежде в «верхах» обсуждался вопрос о том, какие выгоды и упущения получит СССР, если будут нормализованы отношения с Германией. О союзнических отношениях речь не шла. В 1933–1938 гг. отношения двух стран были хуже некуда.

На каждый шажок к сближению или прочь от него, предпринятый советской и германской сторонами, можно найти такой же симметричный. Внешняя политика в своем ежедневном режиме напоминает замысловатый танец. Стороны сходятся и расходятся, делают шаги навстречу и в сторону, затем церемонно удаляются. Но идеологически важно провозгласить - «кто первый начал». Если немцы - то политика Сталина прагматична. Он уступил «приставаниям» Гитлера. Если инициативу проявил Сталин - он преступник, пособник Гитлера в развязывании Второй мировой войны и даже ее инициатор.

Немецкая исследовательница И. Фляйшхауэр пишет: «Большинство немецких авторов как прежде, так и теперь при описании обстоятельств возникновения пакта высказывают мнение, что Сталин, с относительным постоянством искавший договоренности с национал - социалистами, с осени 1938 г., оправившись от потрясения, вызванного Мюнхенским соглашением, настолько интенсифицировал свои попытки к сближению с Германией, что Гитлеру, готовившему летом 1939 г. вторжение в Польшу, оставалось лишь откликнуться на неоднократные предложения, чтобы заключить столь желанный для советской стороны договор». Идеологический подтекст этой позиции немецких авторов понятен.

История «дипломатического танца» 1939 г. подробно исследована. Раз уж так важно обнаружить первую инициативу, дадим хронику событий.

Декабрь 1937 г. - Геринг пригласил советского посла Я. Сурица и в ходе беседы сказал: «Я являюсь сторонником развития экономических отношений с СССР и как руководитель хозяйства понимаю их значение». Они побеседовали о германском хозяйственном плане, а затем Геринг заговорил о вопросах внешней политики, заветах Бисмарка не воевать с Россией и ошибке Вильгельма II, который эти заветы нарушил.

30 сентября 1938 г. - Мюнхенский пакт между Германией, Италией, Великобританией и Францией о разделе Чехословакии. Обсуждается такое же решение других международных проблем от Испании до Украины. СССР оказался во внешнеполитической изоляции, перед лицом враждебной Европы. Политика «коллективной безопасности» провалилась.

16 декабря - на рабочей встрече, посвященной рутинному продлению советско - германского торгового договора, заведующий восточноевропейской референтурой политико - экономического отдела МИД Германии Шнурре сообщил заместителю советского торгпреда Скосыреву, что Германия готова предоставить кредит СССР в обмен на расширение советского экспорта сырья. Эти предложения стали точкой отсчета советско - германского сближения - пока неустойчивого и ничем не гарантированного. Германская кредитная инициатива была экономически выгодна и вызвала отклик. Договорились, что 30 января в Москву отправится небольшая делегация во главе со Шнурре. Советская сторона даже подготовила список того, что было бы полезно для СССР закупить в Германии на этот кредит.

12 января 1939 г. на новогоднем приеме глав дипломатических миссий Гитлер внезапно подошел к советскому послу А. Мерекалову, «спросил о житье в Берлине, о семье, о поездке в Москву, подчеркнул, что ему известно о моем визите к Шуленбургу в Москве, пожелал успеха и попрощался». Такого прежде не бывало. Расположение фюрера к советскому послу вызвало фурор в дипломатическом корпусе: что бы это значило!? Но такую демонстрацию Гитлер считал максимумом публичной огласки своих намерений. На большее Гитлер не мог пойти без ответного выражения симпатии с советской стороны. А их не было. Поэтому, когда сообщения о поездке Шнурре просочились в мировую печать, Риббентроп запретил визит, переговоры сорвались, что на некоторое время убедило Сталина в несерьезности экономических намерений немцев (о «политической основе» речи еще не шло).

8 марта Гитлер объявил своему ближайшему окружению о намерении сначала разделаться с Западом, а уже потом с СССР.

10 марта на XVIII съезде ВКП(б) Сталин выступил с отчетным докладом, где изложил картину мировой борьбы: «Поджигатели войны» стравливают СССР и Германию, стремясь «загребать жар чужими руками», то есть сдерживать агрессора ценой жертв со стороны СССР, а самим оставаться в безопасности. Конечно, СССР, верный своей политике «коллективной безопасности», по - прежнему готов помогать жертвам агрессии, но только при условии, что это будут делать и страны Запада. Сталин считает, что сторонники умиротворения в Англии и Франции не хотели бы мешать «Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны глубоко увязнуть в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, - выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, в «интересах мира», и продиктовать ослабленным участникам войны свои условия. И дешево, и мило!» Вторжение в СССР будет началом конца Гитлера, Запад использует его в своих интересах и выкинет на помойку истории.

Никаких призывов к сближению с нацистами в речи нет, есть лишь попытка отвратить их от атаки против СССР. Есть анализ намерений Гитлера, которые были бы выгодны Сталину. Есть намерение «закрепить» антизападные намерения фюрера, о которых ходили лишь слухи. Есть попытка стравить «империалистов».

31 марта премьер - министр Великобритании Н. Чемберлен предоставил Польше гарантии вступления Великобритании в войну, если страна подвергнется «прямой или косвенной агрессии».

Гитлер в 1939 г. планировал соединить в единое целое территории, населенные немцами. Для этого нужно было отнять часть польской территории между двумя частями Германии и присоединить Данциг. Польша не была на это согласна, так как Германия обещала компенсацию за счет СССР, но в будущем. А территориальные уступки требовала прямо сейчас. В этих условиях Польша предпочла гарантии со стороны Великобритании и Франции. Гитлер запланировал нападение на Польшу в конце августа. Но он опасался войны на два фронта и стремился договориться либо со старшими союзниками Польши, либо о нейтралитете с СССР.

Великобритания и Франция надеялись избежать втягивания в войну, аналогичную Первой мировой. Для этого нужно было направить агрессию Германии на восток Но германская экспансия должна была быть контролируемой, направленной против СССР. Великобритания и Франция не желали отдавать восток Европы в безраздельное распоряжение Гитлера, чтобы это не привело к его неуправляемому усилению. В этих условиях Польша должна была играть роль инструмента «Антанты» на востоке Европы. В то же время Великобритания не исключала возможности договориться с Германией за счет Польши. Но Гитлер не мог согласиться на соглашение с Великобританией на условиях Чемберлена.

СССР стремился избежать военного столкновения с Германией, поддерживаемой Великобританией, Францией и Италией (что вытекало из мюнхенской политики). Для этого было необходимо либо договориться с Великобританией, Францией, Польшей и по возможности Румынией о совместных военных действиях против агрессора, либо договориться с Германией, направить ее агрессию против Великобритании и Франции.

Несмотря на то что Великобритания предпочитала сближение с Германией, а не СССР, СССР - с Францией, а не Германией, а Германия - с Великобританией, а не СССР, сближение постепенно шло в другом направлении. Все три силы стремились запугать партнера переговорами с его соперником и таким образом добиться уступок от него. Эти контакты, начинавшиеся по инициативе чиновников среднего звена, создавали возможности, которые только 11–19 августа 1939 г. привели к решению Сталина согласиться на инициативы Гитлера по сближению.

1 апреля пала Испанская Республика, что означало крах политики «Народного фронта», тесно связанной с политикой «коллективной безопасности».

1 апреля Гитлер обрушился в своей публичной речи на тех, кто «таскает каштаны из огня» чужими руками. Это было повторение образа из речи Сталина, но только в переводах на западноевропейские языки. Сталин осуждал тех, кто любит загребать жар чужими руками. Имелись в виду англичане и французы. Эту мысль доложили Гитлеру, и он решил использовать сталинский пассаж для шантажа Запада.

17 апреля СССР выдвинул контрпредложение: «Англия, Франция и СССР заключают между собой соглашение сроком на 5–10 лет со взаимным обязательством оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств». Такая же помощь должна быть оказана «восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств».

17 апреля советский посол А. Мерекалов посетил статс - секретаря германского МИДа (первого заместителя Риббентропа) Э. Вайцзекера. Повод был вполне приличный: после захвата Чехословакии остался неурегулированный вопрос о советских военных заказах, которые были размещены на чешских заводах «Шкода». Теперь заводы стали немецкими. Будут ли немцы выполнять работу, за которую уплачены деньги? Вайцзекер ответил, что сейчас не лучший политический климат для решения подобных вопросов, но стороны высказались за улучшение отношений в будущем. По мнению немецкой исследовательницы И. Фляйшхауэр, Вайцзекер к этому времени уже проникся идеями Шнурре. Из его записи беседы «видно, что разговор умело направлял статс - секретарь, и что психологическое состояние Вайцзекера побудило придать этой беседе характер политического прорыва». Немецкий исследователь делает вывод: «откровения Вайцзекера в самом деле представляли собой первый официальный шаг по сближению с СССР».

3 мая нарком иностранных дел СССР М. Литвинов подал в отставку. Сталину был нужен нарком иностранных дел, менее склонный к сотрудничеству с Францией. После отставки Литвинова в НКИД произведены аресты (вспомним, что этот «след» выбивали и из Кольцова). В. Молотов совместил посты председателя Совнаркома и наркома иностранных дел. Замена Литвинова на Молотова была выбором Сталина в пользу большей свободы рук в маневрировании между Западом и Германией. СССР продолжал искать возможность заключить пакт с Великобританией и Францией, но из - за жесткости Молотова и его перегруженности другими делами переговоры не шли легче. Сталин надеялся, что Молотов будет более напорист в давлении на партнеров, чем Литвинов, и эта надежда оправдалась. Напористость Молотова быстрее привела к закономерному результату - переговоры зашли в тупик С обходительным Литвиновым движение в этом направлении шло бы медленнее.

5 мая к К. Шнурре зашел советник советского посольства Г. Астахов (опять по поводу «Шкоды» - немцы заявили о готовности выполнить советский заказ), и речь пошла о переменах в советском Наркомате иностранных дел. Шнурре докладывал: «Астахов коснулся смещения Литвинова и попытался, не задавая прямых вопросов, узнать, приведет ли это событие к изменению нашей позиции в отношении Советского Союза».

Беседы Астахова и Шнурре стали более частыми. Теперь было что обсудить - и «Шкоду», и большую политику. 17 мая Шнурре докладывал: «Астахов подробно объяснил, что в вопросах международной политики между Советской Россией и Германией нет противоречий и поэтому нет никаких причин для трений между двумя странами».

20 мая Молотов сказал германскому послу В. Шуленбургу, что для сближения двух стран отсутствует политическая основа (вернув немцам реплику Вайцзекера). В Берлине фразу сочли «загадочной».

23 мая на совещании военные заявили Гитлеру, что в случае одновременной войны с Великобританией, Францией и СССР Германия проиграет.

27 мая Великобритания и Франция ответили на советские предложения, согласившись на идею военного союза. Это охладило Москву к «немецкой игре». Казалось, что уже удалось напугать партнеров по «коллективной безопасности».

28 июня Шуленбург упомянул в разговоре с Молотовым, что сближение между странами одобряет сам Гитлер. Молотов сказал Шуленбургу, что похоже на то, будто Германия ведет с СССР политическую игру под предлогом хозяйственных переговоров. В Кремле помнили провал январской миссии Шнурре. Теперь руководители СССР требовали - экономические выгоды вперед. Молотов рассказывал об этой встрече: «У меня был недавно Шуленбург и тоже говорил о желательности улучшения отношений. Но ничего конкретного или внятного не захотел предложить».

29 июня Гитлер решил: «Русские должны быть информированы о том, что из их позиции мы сделали вывод, что они ставят вопрос о продолжении будущих переговоров в зависимость от принятия нами основ наших с ними экономических обсуждений в том их виде, как они были сформулированы в январе. Поскольку эта основа для нас является неприемлемой, мы в настоящее время не заинтересованы в возобновлении экономических переговоров с Россией». Гитлер, по словам Вайцзекера, «опасался, что из Москвы под громкий смех последует отказ», если предложить им сближение. «Сближение» кончилось, не начавшись. Однако этот этап «принюхивания» имел большое значение. Были созданы каналы, по которым можно было практически немедленно возобновить переговоры, не привлекая внимания «мировой общественности».

6–7 июня руководители Великобритании и Франции приняли за основу советский проект договора. Можно было начинать переговоры. Молотов пригласил прибыть на переговоры своих коллег Чемберлена и Даладье. Ради Гитлера они легко проделывали подобное путешествие. На худой конец хватило бы министров иностранных дел. Но Лондон и Париж ответили, что переговоры будут вести всего лишь послы.

Стало известно, что Польша «быть четвертым не хочет, не желая давать аргументы Гитлеру». Отказ Польши участвовать в соглашении исключал переброску советских войск к месту вероятной агрессии в начале будущей войны. В случае разгрома Польши СССР мог оказаться втянутым в войну на востоке Европы один на один с Германией. Как показал более поздний опыт германо - польской войны, Великобритания и Франция не были намерены оказывать восточному союзнику активную поддержку.

19 мая Чемберлен заявил в парламенте, что «скорее подаст в отставку, чем заключит союз с Советами».8 июня Галифакс заявил в парламенте, что Великобритания готова к переговорам и с Германией.

14 июня в Москву прибыл У. Стрэнг, начальник Центральноевропейского бюро МИД Великобритании, который был направлен как эксперт в помощь послу У. Сидсу. Но Стрэнг, представлявший Форрин оффис, выглядел как глава делегации. Так он и воспринимался Кремлем. Такой низкий уровень представителя британского МИДа оскорблял советскую сторону и убеждал в несерьезности намерений Великобритании.

12 июля Чемберлен признал, что СССР готов заключить договор. Это была проблема - договорились слишком быстро, так и не напугав переговорами Гитлера.

9 июля Молотов внес советское определение «косвенной агрессии». Это такая ситуация, при которой государство - «жертва» «соглашается под угрозой силы со стороны другой державы или без такой угрозы» произвести действие, «которое влечет за собой использование территории и сил этого государства для агрессии против него или против одной из договаривающихся сторон». Слова «косвенная агрессия» были взяты из английских гарантий Польше. Под косвенной агрессией понималось то, что Гитлер проделал с Чехией - он не напал на эту страну, а заставил ее капитулировать под угрозой нападения и спровоцировал отделение Словакии. Казалось бы, со стороны англичан не должно было последовать возражений по поводу термина «косвенная агрессия». Но определение Молотова было слишком широким и давало возможность оккупировать любую восточноевропейскую страну под предлогом германской угрозы. Однако для советских руководителей было важно, чтобы Прибалтийские государства не стали сателлитами Германии и не были использованы в качестве плацдарма для вторжения. Переговоры зашли в тупик В телеграмме своим полпредам в Париже и Лондоне Молотов назвал партнеров по переговорам «жуликами и мошенниками» и сделал пессимистический вывод: «Видимо, толку от всех этих бесконечных переговоров не будет».

18 июля Молотов дал команду возобновить консультации с немцами о заключении хозяйственного соглашения.

21 июля прибывший в Лондон на заседание Международного комитета по делам беженцев сотрудник Геринга X. Вольтат был приглашен на консультации с советником Чемберлена Г. Вильсоном и министром торговли Р. Хадсоном. План Вильсона, изложенный им Вольтату и германскому послу Дирксену 3 августа, предполагал заключение германо - британского пакта о ненападении, который поглощал бы систему гарантий, данную Великобританией странам Восточной Европы. Сферы интересов двух стран в Европе разграничивались бы, причем за Гитлером признавалась бы гегемония в Восточной и Юго - Восточной Европе. Предусматривались также соглашения об уровнях вооружений, урегулировании колониальных претензий Германии и предоставление ей крупного кредита. Вильсон считал, что «соглашение должно быть заключено между Германией и Англией; в случае, если было бы сочтено желательным, можно было бы, конечно, привлечь к нему Италию и Францию». Мюнхенский состав, новые горизонты. Когда Вольтат поинтересовался, насколько эти идеи разделяет Чемберлен, Вильсон предложил немецкому гостю пройти в соседний кабинет и получить подтверждение у самого премьера. Не имея полномочий на переговоры на столь высоком уровне, Вольтат отказался, но все услышанное передал в посольство и по начальству.

23 июля англичане и французы согласились на советское предложение одновременно вести переговоры по политическому соглашению и по военным вопросам. Разработку конкретного плана совместных военных действий против Германии Молотов считал более важным вопросом, чем даже определение косвенной агрессии. Если удастся согласовать план удара по Германии, то ее вторжение в Прибалтику вряд ли состоится.

В конце июля Шнурре получил инструкции вышестоящего начальства встретиться с советскими представителями и возобновить консультации об улучшении советско - германских отношений. Шнурре пригласил пообедать Астахова (в связи с отъездом Мерекалова он стал поверенным в делах СССР в Германии) и заместителя советского торгового представителя Е. Бабарина (представитель в это время тоже отдыхал). В неформальной обстановке ресторана Шнурре обрисовал этапы возможного сближения двух стран: возобновление экономического сотрудничества путем заключения кредитного и торгового договоров, затем «нормализация и улучшение политических отношений», включающая участие официальных лиц в культурных мероприятиях друг друга, затем заключение договора между двумя странами либо возвращение к договору о нейтралитете 1926 г., то есть к «раппальским» временам. Шнурре сформулировал принцип, который затем будут повторять его начальники: «Во всем районе от Черного моря до Балтийского моря и Дальнего Востока нет, по моему мнению, неразрешимых внешнеполитических проблем между нашими странами». К тому же, развивал свою мысль Шнурре, «есть один общий элемент в идеологии Италии, Германии и Советского Союза: противостояние капиталистическим демократиям… Коммунизм в Германии искоренен… Сталин отложил на неопределенный срок мировую революцию». Советские собеседники дипломатично не стали возражать. Они тоже не знали сталинских неопределенных сроков. Согласившись с необходимостью улучшения отношений, советские дипломаты уточнили, что из - за прежнего недоверия «ждать можно только постепенного изменения». Убеждая свое начальство в выгодности этой ситуации, Астахов предлагал «втянуть немцев в далеко идущие переговоры», чтобы «сохранять козырь, которым можно было бы в случае необходимости воспользоваться». Сначала Молотов осторожничал, телеграфировав Астахову: «Ограничившись выслушиванием заявлений Шнурре и обещанием, что передадите их в Москву, Вы поступили правильно». Но получить «козырь» в игре с Западом, а одновременно выторговать экономические выгоды у Германии было соблазнительно. И Молотов, посовещавшись со Сталиным, отправил новую телеграмму Астахову: «Между СССР и Германией, конечно, при улучшении экономических отношений, могут улучшиться и политические отношения. В этом смысле Шнурре, вообще говоря, прав… Если теперь немцы искренне меняют вехи и действительно хотят улучшить политические отношения с СССР, то они обязаны сказать нам, как они представляют конкретно это улучшение… Дело зависит здесь целиком от немцев. Всякое улучшение политических отношений между двумя странами мы, конечно же, приветствовали бы». Руководители СССР не питали симпатий к нацизму, но готовы были относиться к Германии так же, как к своим ненадежным партнерам на Западе Европы.

Астахова принял Риббентроп. Германский министр поставил перед советским представителем альтернативу: «Если Москва займет отрицательную позицию, мы будем знать, что происходит и как нам действовать. Если случится обратное, то от Балтийского до Черного моря не будет проблем, которые мы совместно не сможем разрешить между собой».

5 августа миссия союзников не торопясь села на пароход (не самолетом же лететь) и прибыла в СССР 11 августа. Куда торопиться? Состав военной делегации также не впечатлил советскую сторону, которая выставила на переговоры наркома обороны Ворошилова. Французов представлял бригадный генерал Ж. Думенк. Английскую делегацию возглавил адъютант короля и начальник военно - морской базы в Портсмуте адмирал Р. Драке, человек весьма далекий от вопросов стратегии, но зато резко критически настроенный в отношении СССР. Маршал авиации Ч. Барнет должен был компенсировать некомпетентность Дракса, но он мало что понимал в сухопутных операциях. Британская делегация получила инструкцию продвигаться медленно, пропуская вперед политические переговоры, и давать как можно меньше информации. Думенку рекомендовали действовать по обстоятельствам в контакте с англичанами, но тоже больше слушать, чем сообщать.

Военные переговоры в Москве, которые, как казалось Молотову, могли бы вытянуть из тупика политические переговоры с союзниками, зашли в тупик из - за проблемы прохода войск через Польшу. Как и в случае с политическими переговорами, в центре внимания оказался чехословацкий опыт. В 1938 г. СССР был готов оказать помощь жертве агрессии, но Красная армия не могла пройти на поле боя. Тогда Польша была частью прогерманской коалиции. Может быть, теперь все будет иначе? Нет, поляки твердо встали на защиту своих границ против СССР. Польский главнокомандующий Э. Рыдз - Смиглы заявил: «Независимо от последствий, ни одного дюйма польской территории никогда не будет разрешено занять русским войскам».«Военное совещание вскоре провалилось из - за отказа Польши и Румынии пропустить русские войска, - с печалью вспоминает У. Черчилль. - Позиция Польши была такова: «С немцами мы рискуем потерять свободу, а с русскими - нашу душу» (фраза маршала Рыдз - Смиглы). Ситуация с Польшей была крайне опасна для СССР. Следовала простая комбинация: Германия нападает на Польшу, наносит ей поражение. Великобритания, Франция и СССР объявляют войну Германии. После этого французы и англичане топчутся у германской оборонительной линии Зигфрида, а основные сражения развертываются на восточном фронте. После всех комбинаций умиротворения такая стратегическая ловушка представлялась наиболее вероятной. Собственно, Польша через месяц как раз в нее и попала.

11 августа Сталин, обсудив сложившуюся ситуацию на Политбюро, дал добро на усиление контактов с Германией. Ему нужно было стимулировать таким образом западных партнеров. Пусть союзники знают, что им следует торопиться.

14 августа Астахов сообщил Шнурре, что Молотов согласен обсудить и улучшение отношений, и даже судьбу Польши. Астахов подчеркнул, что «упор в его инструкциях сделан на слове «постепенно».

15 августа посол Шуленбург получил инструкцию Риббентропа предложить советской стороне принять в ближайшее время визит крупного руководителя Германии. Это предложение следовало зачитать Молотову, но не отдавать в руки. Если дело сорвется, противник не должен получить бумаг.

Выслушав это предложение, Молотов согласился, что быстрота в этом вопросе нужна.

17 августа Молотов заявил Шуленбургу: «Советское правительство принимает к сведению заявление германского правительства о его действительном желании улучшить политические отношения между Германией и СССР…» Но дальше следовало перечисление прошлых обид. Однако «раз уж теперь германское правительство меняет свою прежнюю политику», то оно должно сначала доказать серьезность своих намерений и заключить экономические договоры: выделение Советскому Союзу кредита в 200 миллионов марок на семь лет (в 1946 г. о нем никто и не вспомнит), поставки ценного оборудования. Сначала - договоры, потом - все остальное. А вот следующим шагом можно заключить пакт о ненападении или подтвердить старый договор о нейтралитете 1926 г. И, наконец, самое вкусное: «с одновременным подписанием протокола, который определит интересы подписывающихся сторон в том или ином вопросе внешней политики и который явится неотъемлемой частью пакта». В этом протоколе можно оговорить все, вплоть до отношения к Польше, ради чего немцы и городили весь огород. До запланированного германского нападения на Польшу оставалось менее двух недель. Но о разделе сфер влияния и секретности протокола речь не шла.

Несмотря на прохладный и высокомерный тон советского заявления, лед продолжал таять. Молотов был доволен предложением немцев прислать не мелкого чиновника, как англичане, а министра.

Сам министр тут же послал Шуленбурга к Молотову снова, на этот раз - с проектом пакта, простым до примитивности: «Германское государство и СССР обязуются ни при каких обстоятельствах не прибегать к войне и воздерживаться от всякого насилия в отношении друг друга». Второй пункт предусматривал немедленное вступление в действие пакта и его долгую жизнь - 25 лет. СССР и Германия не должны были воевать до 1964 г. В специальном протоколе (о секретности речь не шла) Риббентроп предлагал провести «согласование сфер интересов на Балтике, проблемы прибалтийских государств» и т. д. Так впервые из уст Риббентропа прозвучала тема «разграничения сфер интересов» (формула, заимствованная у Г. Вильсона). Но пока совершенно неконкретно.

Явившись к Молотову, Шуленбург получил очередной ответ: если экономические соглашения будут подписаны сегодня, то Риббентроп может приехать через неделю - 26 или 27 августа. Это было поздновато для немцев - как раз на эти дни они планировали напасть на Польшу. К тому же Молотова удивил по - дилетантски составленный проект пакта. Советские государственные деятели, которые уже далеко ушли от революционной юности, привыкли работать более солидно. Они предложили немцам взять за основу один из уже заключенных пактов и составить проект как положено, с несколькими статьями, принятыми дипломатическим оборотами. На предложение Шуленбурга передвинуть сроки визита Риббентропа «Молотов возразил, что пока даже первая ступень - завершение экономических переговоров - не пройдена». Было часа три дня 19 августа 1939 г.

Прошло полчаса, и Шуленбурга вызвали к Молотову опять. Явно что - то произошло. Оказывается, после встречи с послом Молотов имел возможность сделать доклад «советскому правительству». Вероятно, речь идет не только о Сталине, но и о Политбюро, с членами которого Сталин обсуждал новую ситуацию: западные партнеры продолжают играть в умиротворение и водить СССР за нос, а нацисты предлагают прочный мир и почти союз. Далее тянуть невозможно, вот - вот нацистская Германия нападет на Польшу. Пора как - то определяться.

На второй встрече с Молотовым 19 августа Шуленбург получил проект пакта о ненападении, составленный по всем правилам дипломатической науки. Одного только там не было - обычного для «литвиновских» пактов указания, что документ теряет силу в случае агрессии одной из сторон против третьего государства. Сталин и Молотов прекрасно понимали, зачем Гитлеру пакт. Но они знали также, что Великобритания и Франция толкали Гитлера на восток, что они сдали Гитлеру своего союзника Чехословакию и что Польша еще недавно обсуждала совместные действия с Германией против СССР.

Тем же вечером советские дипломаты получили команду не тормозить экономические переговоры.

В ночь на 20 августа торгово - кредитное соглашение было подписано. СССР получал 200 миллионов марок, на которые мог покупать германское оборудование, а долги гасить поставками сырья и продовольствия.

20 августа Гитлер, рискуя своим престижем, направил Сталину личное послание, чтобы подтолкнуть нового партнера принять Риббентропа 22 или 23 августа. В своем письме Гитлер принимал советский проект пакта и предупреждал коллегу о близящемся столкновении Германии и Польши - времени оставалось мало.

Если бы Сталин отверг сближение, в запасе у Гитлера был другой вариант внешнеполитической стратегии.

«21 августа Лондону было предложено принять 23 августа для переговоров Геринга, а Москве - Риббентропа для подписания пакта о ненападении. И СССР, и Англия ответили согласием», - пишет историк М.И. Мельтюхов. Гитлер выбрал СССР, отменив полет Геринга 22 августа (в Лондоне об этой неприятности стало известно лишь после подписания советско - германского пакта).

Получив письмо Гитлера, Сталин отдал команду Ворошилову, и тот 21 августа зачитал западным военным миссиям заявление, в котором говорилось, что переговоры могут быть возобновлены, как только будет решен вопрос о пропуске войск через территорию Польши и Румынии.

Поскольку Польша своим несогласием на проход войск заблокировала военные переговоры в Москве, заключение англо - франко - советского союза в ближайшее время стало невозможным.

21 августа Сталин поблагодарил Гитлера за письмо, выразил надежду, что пакт станет «поворотным пунктом в улучшении политических отношений между нашими странами», и согласился на прибытие Риббентропа 23 августа. Этому дню суждено было стать историческим.

Когда Гитлер узнал, что Риббентроп может ехать в Москву 23 августа, он воскликнул: «Это стопроцентная победа! И хотя я никогда этого не делаю, теперь я выпью бутылку шампанского!»

Гитлер говорил 22 августа, что теперь боится только одного: что «в последний момент какая - нибудь сволочь предложит план посредничества». Имелся в виду Чемберлен.

Если рассмотреть историю дипломатической игры конца 1938 г. - 1939 г. «пошагово», то очевидно, что три европейских центра - Германия, СССР и Антанта - оказались на равном удалении друг от друга. Каждая из сторон пыталась решить свои задачи, используя одну из сторон против другой. Расчет англичан строился на том, что Гитлер может договориться с Великобританией и не может с СССР, расчет французов - на том, что Сталин может договориться с Великобританией и Францией, но не с Гитлером. Расчет Гитлера делался на то, что Запад не решится на войну, и поэтому важнее договоренность со Сталиным. Если в конце 1938 г. - первой половине 1939 г. предложения немецких чиновников начать сближение с СССР не получали достаточного хода, то в июле Германия стала упорно добиваться заключения советско - германского пакта. Расчет Сталина строился на противоречиях между двумя группами империалистов. Заключить соглашение можно с теми, кто больше даст для СССР. Сталин прекрасно знал, какова альтернатива советско - германскому пакту. Англо - германский пакт.

Как делить Европу?

Пакт Молотова - Риббентропа не красит политическую биографию Сталина. Гитлер - враг человечества, а Сталин делит с ним Европу. Нехорошо. Идеальное событие для мифотворчества. Сталин, стало быть, является сообщникам Гитлера в развязывании Второй мировой войны. Даже в учебниках сейчас можно прочитать, что секретные протоколы предусматривали раздел Польши между Германией и СССР, захват Советским Союзом стран Прибалтики. Однако эта версия нуждается, мягко говоря, в уточнении.

23 августа, прилетев в Москву, Риббентроп встретил прохладный прием, но на очень высоком уровне. В переговорах участвовал лично Сталин, который не поддерживал разговоры о «духе братства» двух народов, а деловито торговался.

Советская сторона приняла немецкие поправки к проекту пакта, кроме помпезной преамбулы о дружбе.

В окончательном виде пакт предусматривал:

«Обе Договаривающиеся Стороны обязуются воздерживаться от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения в отношении друг друга, как отдельно, так и совместно с другими державами».

«В случае, если одна из Договаривающихся Сторон окажется объектом военных действий со стороны третьей державы, Другая Договаривающаяся Сторона не будет поддерживать ни в какой форме эту державу». Немцы поправили советский проект так, чтобы было не важно, кто стал инициатором войны.

Статья 3 предусматривала взаимные консультации по вопросам, представляющим взаимный интерес. Статья 4 фактически аннулировала Антикоминтерновский пакт: «Ни одна из Договаривающихся Сторон не будет участвовать в какой - нибудь группировке держав, которая прямо или косвенно направлена против другой стороны». После этого Антикоминтерновский пакт пришлось заменять Тройственным пактом, который был заключен в 1940 г. Но и военная конвенция СССР с Великобританией и Францией стала невозможной.

Статья 5 предусматривала комиссии для урегулирования споров и разногласий. По настоянию немцев была вписана формулировка о «дружественном» обмене мнениями. По предложению немцев договор заключался на 10 лет и должен был вступить в действие немедленно. Как видим, ничего криминального. Этот пакт был ратифицирован, вступил в силу и имел юридические последствия - до 22 июня 1941 г.

Затем стороны занялись разделом сфер влияния. Риббентроп предложил линию к западу от линии Керзона (объявленную в 1919 г. границу этнической Польши), за которую германские войска не намерены заходить в случае войны. Территория восточнее этой линии была признана сферой интересов СССР. Риббентроп предложил СССР распоряжаться судьбой Финляндии и Бессарабии. Прибалтику было решено поделить на сферы интересов: Эстонию (наиболее опасное направление возможного удара по Ленинграду) - Советскому Союзу, Литву - Германии. По поводу Латвии разгорелся спор. Риббентроп пытался «отбить» в немецкую сферу влияния Либаву и Виндаву, но эти порты были нужны Советскому Союзу, и Сталин знал, что соглашение Гитлеру дороже, чем два порта и вся Латвия в придачу. И так советская сфера влияния была меньше, чем владения Российской империи. Гитлер не стал упрямиться и отдал Латвию, сообщив свое решение Риббентропу в Москву.

Впрочем, если бы Сталин настаивал на других требованиях, Гитлер был готов уступать «вплоть до Константинополя и проливов».

Секретный протокол предусматривал:

«1. В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих прибалтийским государствам (Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве), северная граница Литвы будет являться чертой, разделяющей сферы влияния Германии и СССР. В этой связи заинтересованность Литвы в районе Вильно признана обеими сторонами». Из этой фразы следует, что речь не идет о ликвидации государственности перечисленных стран.

«2. В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих Польскому государству, сферы влияния Германии и СССР будут разграничены примерно по линии рек Нарев, Висла и Сан.

Вопрос о том, желательно ли в интересах обеих Сторон сохранение независимости Польского государства, и о границах такого государства будет окончательно решен лишь ходом будущих политических событий.

В любом случае оба Правительства разрешат этот вопрос путем дружеского согласия». И здесь еще не говорится о полной ликвидации Польского государства.

Уступки Германии на Балканах ограничивались возвращением СССР Бессарабии, которую он и так считал незаконно оккупированной Румынией.

«3. Касательно Юго - Восточной Европы Советская сторона указала на свою заинтересованность в Бессарабии. Германская сторона ясно заявила о полной политической незаинтересованности в этих территориях».

После подписания документов с плеч участников переговоров свалилась гора - срыв встречи означал бы стратегический провал для обеих сторон. Разговор пошел гораздо дружелюбнее.

В ходе беседы с Риббентропом «Сталин и Молотов враждебно комментировали манеру поведения британской военной миссии в Москве, которая так и не высказала советскому правительству, чего же она в действительности хочет». Риббентроп, поддержав ценную для него антианглийскую тему, сказал, что «Англия слаба и хочет, чтобы другие поддерживали ее высокомерные претензии на мировое господство. Господин Сталин живо согласился с этим… Англия еще господствует в мире… благодаря глупости других стран, которые всегда давали себя обманывать. Смешно, например, что всего несколько сотен британцев правят Индией… Сталин далее выразил мнение, что Англия, несмотря на слабость, будет вести войну ловко и упрямо».

Беседуя с Риббентропом, Сталин сказал, что «есть предел его терпению в отношении японских провокаций. Если Япония хочет войны, она может ее получить». Это был сигнал для Токио, и там он был услышан, тем более что вкупе с разгромом 6–й японской армии под Халхин - Голом слова Сталина звучали особенно убедительно. Допустившее операцию командование Квантунской армии было смещено.

Риббентроп заявил, что «Антикоминтерновский пакт был в общем - то направлен не против Советского Союза, а против западных демократий». Он даже пошутил: «Сталин еще присоединится к Антикоминтерновскому пакту». Это был зондаж. Через год такая возможность будет обсуждаться более серьезно.

Важную роль играли и тосты на банкете по поводу успешного проведения мероприятия. Сталин сказал: «Я знаю, как сильно германская нация любит своего вождя, и поэтому мне хочется выпить за его здоровье». Молотов и Риббентроп пили за Сталина, причем советский премьер специально подчеркнул, что нынешнее изменение международной обстановки началось с речи Сталина на съезде, «которую в Германии правильно поняли». Молотов затем развивал эту мысль: «Т. Сталин бил в самую точку, разоблачая происки западноевропейских политиков, стремящихся столкнуть лбами Германию и Советский Союз». Теперь, когда дело было сделано, можно было в порядке восхваления Вождя таким образом интерпретировать пассаж сталинской речи о межимпериалистических противоречиях. Во время беседы Сталин показал Риббентропу, что прекрасно осведомлен о германо - британских переговорах. Когда министр упомянул об очередном зондаже англичан, Сталин произнес: «Речь, видимо, идет о письме Чемберлена, которое посол Гендерсон 23 августа вручил в Оберзальцберге фюреру».

Советско - германский пакт о ненападении, известный как Пакт Молотова - Риббентропа, был подписан в ночь на 24 августа 1939 г. (официальной датой его подписания считается день начала переговоров - 23 августа).

Эта дата стала одной из рубежных в мировой истории, и споры о Пакте разделяют историков, да и образованных людей вообще, идеологическими барьерами. Для одних Пакт - необходимая мера защиты страны от гитлеровского нападения: «Советско - германский договор о ненападении содействовал укреплению безопасности не только у западных границ СССР, но привел к стабилизации обстановки и на восточных рубежах страны». Намеренно цитирую монографию, которая вышла не в 1947 и не в 1977, а в 1997 году.

Для других Пакт - преступление, которое обрекло народы Европы на раздел между двумя тоталитарными режимами. По типичной оценке, высказанной С.З. Случем, Пакт «предоставлял агрессору полную свободу действий», а в секретном протоколе «зафиксировал договоренность двух агрессивных государств о территориально - политическом переустройстве и разделе сфер интересов в Восточной Европе, первой жертвой которой и должна была стать Польша».

Подводя итог заключению Пакта между СССР и Германией, Черчилль утверждает, что «только тоталитарный деспотизм в обеих странах мог решиться на такой одиозный противоестественный акт». Политик здесь явно возобладал над историком, что часто случается в повествовании Черчилля. Он «забыл», что всего годом ранее государства Запада, которые Черчилль вовсе не считал тоталитарными и деспотичными, пошли в Мюнхене на еще более «одиозный и противоестественный акт».

Сегодня, в начале XXI века, уже можно выйти из плена идеологических сражений середины столетия и взглянуть на предвоенный период более спокойным взглядом. Как мы судим о наполеоновских войнах, которые не мешали развитию советско - французских отношений во второй половине XX века. Это было в прошлом веке. Спокойный взгляд поможет точнее оценить логику событий, что необходимо, дабы не повторять историю как новую трагедию.

Прежде всего возникает вопрос: предопределял ли Пакт раздел Восточной Европы? И. Фляйшхауэр с присущей ей научной дотошностью предлагает проводить «различие между законной заинтересованностью советской стороны в достижении (оборонительного) соглашения о ненападении, с одной стороны, и фактическим вступлением в (наступательный по своим последствиям) союз с целью раздела (военными средствами) сфер политического влияния - с другой». Если разделять эти понятия, то на первое Сталин согласился 19 августа (за четыре дня до подписания пакта), а на второе - уже после начала германо - польской войны, когда выяснилось, что Великобритания и Франция не оказали действенной помощи союзной Польше, обрекая ее на разгром. Это была уже новая ситуация по сравнению с 23 августа. Заключая пакт с Германией, Сталин должен был принимать в расчет разные возможности, которые вытекали из него. Могло состояться германо - польское соглашение под давлением Великобритании и Франции, новый Мюнхен уже с участием СССР. После нападения Германии на Польшу могло начаться эффективное наступление на западном фронте в момент нападения немцев на Польшу, которое оттянуло бы силы Гитлера на запад и спасло поляков от быстрого разгрома. Каждый из этих вариантов был выгоднее СССР, чем ситуация июля и тем более марта 1939 г., и она совершенно не исключалась Пактом.

Исходя из многовариантности событий, М.И. Мельтюхов считает: «Что касается секретного протокола к советско - германскому пакту, то этот документ также носит достаточно аморфный характер. В нем не зафиксированы какие - либо антипольские соглашения сторон… Как видим, все «антипольское» содержание документа состоит из бесконечных оговорок - «если бы да кабы» и абстрактных понятий «сферы интересов», «территориально - политическое переустройство». В любом случае никаких реальных территориальных изменений или оккупации «сфер интересов» советско - германский договор не предусматривал». Это, конечно, неверно. Антипольские соглашения зафиксированы хотя бы тем, что по территории Польши проводились разграничительные линии. Но можно согласиться с М.И. Мельтюховым, что в неконкретности - принципиальное отличие советско - германского пакта от мюнхенского. Но понятие «сфера интересов» означало использование СССР методов колониальной дипломатии, привычных для Великобритании, Франции и Германии. Верно, что Пакт оставлял Гитлеру возможность как для военных, так и для «мюнхенских» решений. Но все эти решения (в том числе и те, что могли быть предприняты вместе с СССР и Великобританией) являлись антипольскими. Пакт закрывал возможность германо - польского сближения за счет СССР. Но этим он делал неизбежным сокращение территории Речи Посполитой, «территориально - политическое переустройство», которое никак не соответствовало ее интересам.

Пытаясь защитить СССР от обвинений в агрессивных намерениях, В.Я. Сиполс утверждает: «ни на какую сферу интересов в Польше СССР не претендовал». Вот тебе раз! Но это же прямо записано в протоколе. По версии В.Я. Сиполса, Сталин был вынужден принять нацистские формулировки, потому что не было времени их переделывать. Как мы видели, участникам переговоров хватило времени не только на то, чтобы согласовать многочисленные формулировки, но и чтобы основательно поторговаться по поводу сфер интересов, на которые «не претендовал» СССР.

С самого начала существования большевистской диктатуры она, как и всякая бюрократическая диктатура, была озабочена расширением своей «сферы влияния», даже если эта сфера распространялась на формально независимую Монголию или территорию Китая или Испании, занятую ненадежными союзниками. В этом отношении СССР отличался от Великобритании меньшим размахом, а от Германии - меньшим цинизмом. Но и то и другое постепенно приходило по мере роста военно - индустриальной мощи коммунистической бюрократии. Пакт позволил СССР войти в круг «великих держав», распоряжавшихся судьбами Европы.

Была ли альтернатива Пакту и в чем она конкретно заключалась? Альтернативы в истории есть практически всегда. Но не все они ведут к лучшим последствиям.

Советские державники настаивают на безальтернативности Пакта. Либерально - западническая литература доказывает возможность продолжения переговоров об англо - франко - советском союзе. Как мы видели, успех этих переговоров был невозможен в дни, оставшиеся до намеченного Гитлером нападения на Польшу. Чемберлен, по сути, заблокировал сближение с СССР.

М.И. Семиряга предлагает целых три альтернативы Пакту. Первый путь: затягивание переговоров с Германией при продолжении переговоров с англичанами и французами. Мы видели, что это было чревато прежде всего англо - германской договоренностью или вовлечением СССР в германо - польское столкновение без возможности оказать Польше эффективную помощь в первые дни войны (а затем это вталкивало СССР в описанную выше стратегическую ловушку). Второй путь: если Великобритания, Франция и Польша так и не пошли бы на разумный компромисс с СССР, все же заключить договор с Германией, включив в него право аннулировать договор в случае агрессии Германии против третьей страны. Но при чем тут «если»? Польша свою позицию менять не собиралась. Следовательно, предлагаются переговоры с Германией на неприемлемых для нее условиях (зачем Гитлеру пакт, который будет разорван 1 сентября?). Это - тот же первый путь «затягивания». Оба первых пути выводят на третий путь - ни с кем договоров не заключать. В этом случае, по мнению М.И. Семиряги, «Советский Союз сохранял бы подлинно нейтральный статус, выигрывая максимально возможное время для лучшей подготовки к будущей неизбежной войне». Эта логика поразительно напоминает оправдания советских идеологов по поводу Пакта. Он помогал оттягивать войну. Только вариант Семиряги очевидно слабее, поскольку оставляет широкие возможности для антисоветского англо - германского сближения за счет СССР, нового Мюнхена и с разворотом всей силы германской агрессии на восток. Впрочем, сам М.И. Семиряга перечеркивает все свои три альтернативы Пакту таким заявлением: «Конечно, рассчитывать на подобные альтернативные решения можно было только в случае уверенности в том, что Германия при отсутствии договора с СССР не нападет на Польшу». Очевидно, что никто таких гарантий дать не мог. Но если бы Германия не напала на Польшу, она могла договориться с Западом, что для СССР было бы не лучше. Таким образом, рассуждения М.И. Семиряги в поддержку «альтернатив» скорее убеждают в оправданности Пакта.

Альтернатива подписанию Пакта была. Но, как мы видели, это было не заключение англо - франко - советского союза. До нападения Германии на Польшу шансов на это не было. А после нападения СССР было невыгодно вступать в войну, которая начинается с поражения одного из союзников. СССР мог остаться нейтральным и не принять участия в разделе Польши. Это означало возвращение к внешнеполитической ситуации 1927–1933 гг. и конца 1938 г., уход в глухую оборону в ожидании, когда столкновение «империалистических хищников» приведет к революциям. Но в первые годы войны ничего, способствующего революциям, не происходило. Поэтому стратегия «глухой обороны» была весьма рискованной. Выбор времени удара по СССР оставался за противником. Момент начала советско - германской войны удалось бы отодвинуть на несколько лет - пока Гитлер не расправится с Францией и Великобританией. А затем СССР остался бы один на один с объединенной Гитлером фашистской Европой и Японией, опирающейся на ресурсы Китая и Индии.

Сталин предпочел другой вариант, вытекавший из традиционной европейской политики, - участие в разделах, усиление своих стратегических позиций перед будущим столкновением. Специфика XX века заключалась в том, что борьба велась не просто за польское или даже французское наследство, а за наследство глобального рынка и глобальной системы колониального господства европейских держав. Судьба всего мира была ставкой в борьбе нескольких бюрократий, усилившихся в результате выхода индустриального общества на государственно - монополистический уровень развития.

Предопределял ли Пакт начало войны в Европе?

И Муссолини, и Вайцзекер, и Шуленбург считали, что Пакт поможет достичь нового Мюнхена. Теперь - то англичане станут сговорчивее. И полякам не на что надеяться. По свидетельству Вайцзекера, после Пакта даже Гитлер «полагает, что поляки уступят, и снова говорит о поэтапном решении. После первого этапа, считает он, англичане откажут полякам в поддержке». Но фашистские руководители недооценивали самоуверенность польских политиков. Посол в Париже Ю. Лукасевич утверждал: «Не немцы, а поляки ворвутся в глубь Германии в первые же дни войны!»

Современные авторы не перестают спорить об ответственности СССР за начало войны. Но очень часто высказывания авторов больше говорят о них, чем о ситуации 1939 г. Утверждения о том, что «СССР стремился предотвратить Вторую мировую войну», столь же продиктованы идеологией авторов, как и утверждение, будто «Сталин начал Вторую мировую войну». Первое утверждение совершенно игнорирует коммунистическую идеологию, которой был лично привержен Сталин, Для него война между империалистами была положительным фактором, так как ослабляла противника. Важно, чтобы СССР не был втянут в войну до тех пор, пока империалисты не ослабят друг друга. Уже на XVIII съезде преспокойно говорилось, что новая мировая война уже идет. В то же время Сталин (в отличие от Чемберлена) отлично понимал опасность гитлеровской экспансии и предпочитал до августа 1939 г. сдерживать ее всеми возможными методами, включая силовые. Когда действия героев Мюнхена показали Сталину, что предотвратить захват Гитлером Польши не удастся, лидер СССР предпочел отгородиться от гитлеровской экспансии хотя бы на время. А будет за пределами его сферы влияния война или нет - дело Гитлера и Чемберлена. Гитлер и Чемберлен предпочли войну, что не огорчило Сталина, хотя он и не был инициатором этого их решения. Нужно было вырабатывать свою стратегию в условиях неизбежной перспективы столкновения с Гитлером.

Великобритания и Германия продолжали искать мира с Германией не только после Пакта Молотова - Риббентропа, но и после того, как 3 сентября объявили войну Германии. Этим объясняется обман ими польских союзников. Обещав, что вот - вот начнется англо - французское наступление, которое сокрушит Германию, французы ограничились маневрами и укрылись за линией Мажино. Французы и англичане слишком ценили жизни своих соотечественников, чтобы подвергать их опасности.

Удар в спину или освободительный поход?

Мы знаем, что 17 сентября СССР вмешался в германо - польскую войну. Поляки отражали удар гитлеровской агрессии, а Красная армия ударила в тыл Войску польскому. Именно это предопределило победу Гитлера. Совершился «четвертый раздел Польши».

На это отвечают: ничего страшного. Все в порядке вещей. Никакой агрессии СССР против Польши не было. Был «освободительный поход», сиречь «миротворческая операция».

Однако Сталин придавал большое значение тому, чтобы при этом не вмешаться во Вторую мировую войну. Более того, немцы не были уверены в том, что советское вторжение в Польшу состоится, так как оно не было прямо предусмотрено Пактом Молотова - Риббентропа, а только подразумевалось.

3 сентября Риббентроп приказал Шуленбургу сообщить Молотову: «понятно, что по военным соображениям нам придется затем действовать против тех польских военных сил, которые к тому времени будут находиться на польских территориях, входящих в русскую сферу влияния». Было важно выяснить, «не посчитает ли Советский Союз желательным, чтобы русская армия выступила в настоящий момент против польских сил в русской сфере влияния и, со своей стороны, оккупировала эту территорию». Для Германии удар СССР по Польше в первую неделю войны был крайне важен. Это могло втянуть СССР в войну против Великобритании и Франции, а одновременно лишить Польшу надежд на длительное сопротивление. В условиях советского вторжения союзники не станут атаковать линию Зигфрида, и в крайнем случае можно будет быстро перебросить части вермахта из Польши на запад, уступив русским честь штурмовать Варшаву. Риббентроп еще не знал, что союзники Польши и так не предпримут попыток помочь ей, и Германии нечего бояться.

Однако Сталин не торопился получить свой кусок Речи Посполитой и воссоединить таким образом Белоруссию и Украину.

7 сентября в беседе с деятелями Коминтерна Сталин охарактеризовал начавшееся столкновение как войну двух групп империалистических держав. О Польше Сталин говорил как о фашистском государстве, которое ничем не лучше напавшей на него Германии. Отсюда вывод: «Что плохого было бы, что если бы в результате разгрома Польши мы распространили социалистическую систему на новые территории и население». Коминтерновцам предстояло не только активизировать борьбу против западных правительств, но быть готовыми в свое время усилить борьбу и с нацистами. «Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга… Гитлер, сам того не подозревая, расстраивает и подрывает капиталистическую систему».

Чтобы не втянуться в войну двух блоков на стороне Германии, Сталин решил пока выжидать, ссылаясь на неготовность Красной армии: «Красная армия рассчитывала на несколько недель, которые теперь сократились до нескольких дней», - объяснял Молотов Шуленбургу промедление с вводом советских войск в «сферу интересов СССР». В действительности с введением 1 сентября закона о всеобщей воинской повинности СССР мог проводить неограниченную мобилизацию. 6 сентября в западных военных округах было призвано 2,6 миллиона человек. Сосредоточение советских войск было назначено на 11 сентября.

Пока не было ясности с позицией СССР, германское командование рассматривало вариант создания в советской сфере влияния марионеточного украинского государства с помощью ОУН.

В СССР тоже собирались разыграть украинскую карту (вместе с белорусской), причем в обидном для Германии ключе. Молотов говорил Шуленбургу: советское правительство намеревается заявить, «что Польша разваливается на куски и что вследствие этого Советский Союз должен прийти на помощь украинцам и белорусам, которым «угрожает» Германия. Этот предлог представит интервенцию Советского Союза благовидной в глазах масс и даст возможность Советскому Союзу не выглядеть агрессором». Получалось, что СССР все же считает Германию агрессором. Под давлением немцев утверждение об угрозе с их стороны пришлось заменить пацифистским тезисом об угрозе войны для мирного населения Украины и Белоруссии.

Когда все было готово для удара с востока, 14 сентября «Правда» выступила с программной статьей о причинах поражения Польши, где разоблачала угне - тательскую политику польского руководства в отношении национальных меньшинств. И вывод: «Многонациональное государство, не скрепленное узами дружбы и равенства населяющих ее народов, а наоборот, основанное на угнетении и неравноправии национальных меньшинств, не может представлять крепкой военной силы».

Впоследствии официальная пропаганда объявит последнюю советско - польскую войну «мирным освободительным походом». Но в войсках, которые готовились к «мирному походу», никаких иллюзий не было - предстояла «революционная, справедливая война».

16 сентября немецкие клещи замкнулись у Бреста, Польша потерпела поражение. В это же время было заключено советско - японское соглашение об урегулировании пограничного спора на Халхин - Голе. Теперь Сталин решил, что настал час получить «свою часть» Речи Посполитой. 7 сентября армия СССР перешла границу. Польскому послу в Москве была вручена нота с официальным объяснением советских действий: «Варшава как столица Польши не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это значит, что польское государство и его правительство фактически перестали существовать». В действительности правительство продолжало жить и работать в Коломые близ румынской границы. Использовались аргументы, введенные в дипломатический оборот Чемберленом после распада Чехословакии. Если государство распалось, то и договоры с ним не действуют: «Тем самым прекратили свое действие договора, заключенные между СССР и Польшей». Это был главный тезис, ради которого нужно было сообщать об «исчезновении» польского правительства. Далее вступали в силу ключевые для советской внешнеполитической пропаганды мотивы безопасности: «Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам». Это означало, что СССР выходил из режима нейтралитета, то есть, по сути, вступал в войну. «Советское правительство не может также безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, остались беззащитными». «Ввиду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии». Это был важный поворот в советской идеологии, который стал новым этапом в длительной эволюции от интернациональных к национальным приоритетам. Если раньше СССР планировал «освобождать» и «защищать» все народы, то теперь - только те, которые уже имели свои территориальные образования в составе СССР. Этот акцент не вписывается в миф о том, что Сталин стремился прежде всего восстановить Российскую империю. Сталину важно взять населенную украинцами Галицию, которая не входила в Российскую империю, но он с легкостью откажется от собственно польских земель, которые прежде были частью Российской империи. Сталин не стал от этого большим националистом, а руководствовался прагматическими соображениями. Разделенные народы являются источниками конфликтов. Так что их лучше освобождать целиком (в чем полякам предстоит убедиться в 1944–1945 гг.). В 1939 г. идеологический переход происходил постепенно, тем более что часть территорий, населенных преимущественно поляками, оставалась в советской сфере влияния: «Одновременно советское правительство намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью».

Выступая по радио, Молотов рассуждал еще резче: «Польские правящие круги обанкротились… население Польши брошено его незадачливыми руководителями на произвол судьбы».

В Польшу входила советская группировка - 617 тыс. солдат и 4736 танков. Затем она была увеличена до 2,4 миллиона человек при 6096 танках. Такая армия могла противостоять не только полякам, но, в случае чего - и немцам.

«Политическое и военное руководство Польши никак не ожидало открытого военного вмешательства СССР». Некоторое время даже было непонятно, на чьей стороне собираются действовать советские войска - танковые колонны шли походным порядком, танкисты сидели на башнях с открытыми люками, приветствовали население.

Рыдз - Смиглы отдал приказ: «Советы вторглись. Приказываю осуществить отход в Румынию и Венгрию кратчайшими путями. С Советами боевых действий не вести, только в случае попытки с их стороны разоружения наших частей. Задача для Варшавы и Модлина, которые должны защищаться от немцев, без изменений. Части, к расположению которых подошли Советы, должны вести с ними переговоры с целью выхода гарнизонов в Румынию или Венгрию».

Генерал В. Андерс считал, что Красная армия ударила, «когда мы могли бы еще сопротивляться некоторое время и дать союзникам возможность ударить на открытые границы Германии». Эта точка зрения стала в Польше практически официальной. Отвечая ее сторонникам, российский историк М.И. Мельтюхов пишет: «Особенно «убедительно» звучат утверждения относительно намерений западных союзников Польши, которые палец о палец не ударили, чтобы помочь ей даже тогда, когда Войско польское еще представляло собой значительную силу, что уж говорить о середине сентября, когда польский фронт рухнул?.. К 17 сентября вермахт не только разгромил основные группировки Войска польского, но и окружил практически все боеспособные части… Конечно, не вступи в Польшу Красная армия, немцам потребовалось бы какое - то время для занятия ее восточных воеводств, но никакого реального устойчивого фронта там возникнуть не могло», - считает М.И. Мельтюхов.

Могли ли поляки устоять? В итоге, конечно, нет. Но фронт на юго - западе страны, который замыслил Рыдз - Смиглы, могли бы создать. Это имело бы большое значение, если бы союзники все же ударили по немцам. Но, как сегодня известно, они не собирались этого делать. Поэтому Польша была обречена в любом случае.

Но в сентябре 1939 г. польское руководство не знало об обреченности своей борьбы. Поэтому советский удар окончательно разрушил обманчивые надежды на длительное сопротивление и вызвал такую горечь у непосредственных участников событий.

Дальнейшее сопротивление Польши стало бессмысленным. Поздно вечером 17 сентября польское правительство покинуло страну.

Белорусский и Украинский фронты, охватывая территорию востока Речи Посполитой с севера и юга, встретили несоизмеримо меньшее, чем немцы, сопротивление слабых польских сил, еще оставшихся в этом регионе. Группа «Полесье» предпочла уклониться от столкновения и ушла на Запад. Там - настоящая, хотя и безнадежная, война. Здесь - непонятно что и тоже без шансов на успех.

Лишь в нескольких местах произошли серьезные столкновения - под Вильно, Гродно, Кожан - Городком, Красне, Сутковице (где красным противостоял генерал В. Андерс - будущий командующий союзной СССР польской армией, сражавшейся на стороне англичан). Львов оказался под ударом двух армий - немецкой и советской. Между ними обнаружилось явное соперничество. Дошло до того, что советские войска 19 сентября оказались под перекрестным огнем поляков и немцев. Немцы объяснили это недоразумением. 20 сентября немецкое командование отдало приказ отвести войска от Львова, находившегося в советской сфере влияния, но немецкие офицеры до последнего уговаривали поляков: «Если сдадите Львов нам - останетесь в Европе, если сдадитесь большевикам - станете навсегда Азией».

В городе Брест, хотя он находился в советской сфере, но который заняли немцы, при смене немецких войск на советские был проведен парад этих двух армий.

Украинское и белорусское население, недовольное политикой польской власти, массами выходило на улицы, демонстрируя радость по поводу прихода Красной армии. Часть жителей, конечно, не радовалась, но с протестом не выходила. 20 сентября при штурме Гродно местное население помогало советским войскам.

19 сентября было опубликовано советско - германское коммюнике, в котором СССР вынужден был поставить свои вооруженные силы на одну доску с вермахтом: «Задача этих войск… заключается в том, чтобы восстановить в Польше порядок и спокойствие, нарушенное распадом собственного государства, и помочь населению Польши переустроить условия своего государственного существования». Четвертый раздел Польши, одним словом. Но Сталин хотел бы провести раздел не собственно Польши, а многонациональной Речи Посполитой - отделить районы, населенные поляками, от районов, населенных белорусами и украинцами. Об этом 19 сентября был проинформирован Шуленбург. 25 сентября Сталин лично объяснил Шуленбургу свои мотивы. Раздел собственно польского населения может вызвать трения между СССР и Германией. Поэтому можно обменять польскую часть советской сферы влияния до Вислы на Литву.

Сталин умолчал о других мотивах. Не претендуя на захват части Польши, Сталин искусно уклонялся от обвинения в агрессии. Агрессию совершила Германия, а СССР просто взял под защиту народы, большая часть которых проживает в СССР. На поляков Советский Союз не покушается. Никакого угнетения. Первоначальное включение части Польши в советскую сферу влияния было нужно Сталину на случай, если события привели бы к сохранению Польши в урезанных границах. Тогда это государство было бы зависимо и от Германии, и от СССР. Теперь такая необходимость отпала, и Гитлер мог получить лавры покорителя Польши в полном объеме и со всеми вытекающими из этого международными последствиями. Расчет Сталина оказался верным. Страны Запада предпочли не считать СССР агрессором.

28 сентября Варшава пала. В этот день Германия и СССР заключили договор о дружбе и границах. Стороны провозглашали стремление обеспечить «мир и порядок», «мирное сосуществование народов» и делили Речь Посполитую по новой линии. Приехавший в Москву Риббентроп встретил более теплый прием, чем раньше, но торговались по - прежнему долго. Камнем преткновения стали районы Сувалок, нижнего течения реки Сан и Августовские леса. Немцам был нужен лес и нефтепромыслы. Сталин ссылался на то, что территории «обещаны украинцам». В конце концов договорились разрезать спорный район Августовских лесов пополам. Но граница в этом месте получалась очень замысловатой. Поскольку оккупированные в 1920 г. Польшей литовские территории Виленского края теперь передавались Литве, решили отрезать небольшой кусочек литовской территории в пользу Германии для спрямления границы. Позднее, когда покровителем Литвы стал СССР, советская дипломатия изо всех сил оттягивала выполнение этого обещания, чтобы не ранить национальные чувства литовцев. В 1941 г. СССР удалось снять этот вопрос, выкупив «спорную» литовскую территорию. А в сентябре 1939 г. вся Литва «по обмену» попала в советскую сферу влияния.

Договор исключал вмешательство третьих стран в решение судьбы Польши. Это касалось прежде всего Великобритании и Франции, которые все еще «воевали» на стороне Польши, правда, почти не производя выстрелов. 29 сентября было опубликовано совместное заявление советского и германского правительств, которое еще теснее привязывало СССР к Германии в противостоянии странам Запада: «Ликвидация настоящей войны между Германией с одной стороны и Англией и Францией с другой стороны отвечала бы интересам всех народов». Если Германия и СССР не смогут уговорить Запад пойти на мировую, то «будет установлен факт, что Англия и Франция несут ответственность за продолжение войны…».

Результаты советско - польской войны 1939 г. и советско - германского Договора о дружбе и границе живут до сих пор - в границах объединенных Белоруссии, Украины и Литвы. Юридических оснований для отмены этих результатов нет - они были подтверждены соглашениями, заключенными после Второй мировой войны. Итоги Второй мировой списали все грехи победителей и их наследников, которыми являются бывшие республики СССР.

Когда дело было сделано, Молотов выступил 31 сентября на сессии Верховного Совета СССР: «Оказалось достаточно короткого удара по Польше сперва со стороны германской армии, а затем - Красной армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора, жившего за счет угнетения непольских национальностей». Таким образом, Молотов признал ответственность Красной армии за разрушение Польского государства. Неудивительно, что СССР постепенно смещался от равноудаленного положения относительно двух воюющих коалиций к германской стороне.

Молотов разъяснил советским людям: «За последние несколько месяцев такие понятия, как «агрессия», «агрессор», получили новое конкретное содержание, приобрели новый смысл. Нетрудно догадаться, что теперь мы не можем пользоваться этими понятиями в том же смысле, как, скажем, 3–4 месяца тому назад. Теперь, если говорить о великих державах Европы, Германия находится в положении государства, стремящегося к скорейшему окончанию войны и к миру, а Англия и Франция, вчера еще ратовавшие против агрессии, стоят за продолжение войны и против заключения мира. Роли, как видите, меняются».

«Диалектические» рассуждения Молотова легко объяснимы - под старое определение агрессора легко попадал СССР. Действительно, можно ли считать Советский Союз агрессором? И была ли вообще война? Эти вопросы вызывают споры до сих пор.

В. Сиполс поддерживает традиционную для КПСС точку зрения о том, что имело место просто «освобождение украинских и белорусских земель, захваченных Польшей в 1920 г.». Слово «освобождение» применительно к этим событиям является чисто идеологическим рудиментом эпохи Второй мировой войны. Никакой дополнительной свободы жители «освобожденных» территорий не получили, они перешли из ведения одного авторитарного государства в ведение другого - тоталитарного. Политический гнет стал сильнее, национальный - несколько ослаб. Нечто подобное произошло и в 1920 г., когда Польша получила свою долю при разделе Российской империи. Большинство границ, существовавших с древнейших времен и доныне, были нарисованы силой оружия. Слово «освобождение» в силовых акциях подобного рода символизирует торжество того или иного принципа, который разделяет «освобождающий». Если раньше Красная армия понимала под «освобождением» прежде всего свержение капиталистической системы, то затем в идеологии возобладал национальный принцип. Территории «освобождаются» в пользу Советского Союза потому, что там живут «единокровные» жители.

В 1944–1945 гг. понятие «освобождение» снова станет интернациональным (вплоть до освобождения немцев Красной армией). Для Сталина это было делом принципа.

Противоположную «державной», но также идеологически обусловленную точку зрения отстаивают те авторы, которые утверждают, что с сентября 1939 г. СССР участвовал во Второй мировой войне на стороне Германии. Если бы основанием для такого вывода было бы участие СССР в германо - польской войне, то в их утверждении были бы свои резоны, но участие СССР в войне пришлось бы считать прекратившимся с разгромом Польши. Ведь война шла де - факто, а не де - юре. Великобритания и Франция не сочли, что СССР вступил в их войну с Германией в сентябре 1939 г. Поэтому для подтверждения этой идеологической концепции нужно доказать, что СССР был участником войны и в 1940 г. Здесь у сторонников «военной версии» с фактами гораздо сложнее. Они предлагают считать СССР участником войны уже в связи с тем, что он осуществлял «помощь» Германии, выразившуюся прежде всего в торговле. Но тогда участниками войны придется немедленно объявить Швецию (на стороне Германии), Финляндию (сначала на стороне Великобритании, а затем Германии уже с начала 1941 г.), США и почти все страны Латинской Америки (на стороне Великобритании). Все они вели торговлю с воюющими сторонами, оказывали ту или иную военно - техническую поддержку, хотя и не направляли своих солдат на войну и не разрывали дипломатических отношений с врагом своего друга.

Участие в войне фиксируется либо юридически (объявление войны), либо путем открытого участия войск в военных действиях. Остальное - схоластика.

СССР нанес удар по Польскому государству тогда, когда его гибель уже была предрешена. В итоге раздела Польского государства в состав СССР вошли территории, населенные преимущественно украинцами и белорусами. Великобритания и Франция не расценили действия СССР как вмешательство в их войну с Германией. Если оставаться на почве исторической науки, СССР вступил в мировую войну 22 июня 1941 г.

Когда, собственно говоря, Советский Союз вступил во Вторую мировую войну? 22 июня 1941 года? Так нас учили. На деле — гораздо раньше!

Принято считать, что Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года, началась с нападения Германии на Польшу (на самом деле, это ведь тоже весьма условная дата). Как известно, поводом к атаке послужило инсценированное германскими спецслужбами нападение немцев, переодетых в польскую форму, на немецкую же радиостанцию в приграничном Глейвице.

В тот же день Верховный Совет СССР принял Закон о всеобщей воинской обязанности.

3 сентября 1939 года войну Германии формально объявили Англия и Франция (кстати, через день США заявили о своем нейтралитете в войне), 6 сентября — Южно-Африканский Союз, 10 сентября — Канада… Процесс, как говорится, пошёл.

Через две с половиной недели, 17 сентября, пришла очередь СССР. Начался «освободительный поход» Красной Армии в Польшу, навстречу германскому вермахту. К концу сентября (усилиями, в первую очередь, вермахта) польская армия, отчаянно сопротивлявшаяся в напрасном ожидании помощи со стороны Англии и Франции, была разгромлена, а территория Польши была поделена между Германией и СССР (Советский Союз вернул себе земли, потерянные было по результатам советско-польской войны 1920 года). Оба государства, Германия и СССР, вошли в непосредственное соприкосновение: была установлена советско-германская граница, линия которой фиксировалась протоколами к Договору о дружбе и границе от 28 сентября 1939 года.

29 ноября 1939 года СССР разорвал дипломатические отношения с Финляндией, а на следующий день, после непонятных до сих пор артиллерийских обстрелов позиций Красной Армии, советские войска атаковали ее территорию. Было провозглашено создание Финляндской демократической республики и создано ее правительство во главе с известным деятелем Коминтерна О. Куусиненом — с этим правительством моментально были установлены дипломатические отношения (разумеется, все это происходило в Москве, хотя указывались всегда финские адреса; многие документы новоявленного финского правительства написаны рукой А.А. Жданова).

В декабре 1939 года СССР был исключен из Лиги наций, игравшей в межвоенный период роль нынешней ООН (только три государства были заклеймены там как агрессоры — Япония, Италия и Германия. Плюс Советский Союз). Впрочем, вскоре Лига наций вообще прекратила свое существование: для всех стало очевидным, что вся система предыдущих межгосударственных соглашений рухнула.

Война с Финляндией перешла в 1940 год и была закончена 12 марта. Наголову разгромить финскую армию не удалось. По мирному договору Советский Союз получил Карельский перешеек с Выборгом и военно-морскую базу на полуострове Ханко (аренда на 30 лет). В качестве компенсации к Финляндии отошли безлюдные территории на севере Кольского полуострова.

В том же 1940 году произошла оккупация Дании, Норвегии, Нидерландов, Бельгии и Люксембурга, а также разгром Франции (все это — Германия), присоединение (от Румынии) территорий Бессарабии и Северной Буковины, а также прибалтийских стран (все это — СССР), бегство английского экспедиционного корпуса с континента (Дюнкерк), вступление в мировую войну Италии, первоначально объявившей было о своем нейтралитете, нападение на Грецию, развертывание боевых операций в Северной Африке.

Наступал грозный 1941 год…

Ниже будут представлены некоторые любопытные документы, относящиеся к последним четырем месяцам 1939 года, к самому началу войны. С одной стороны, это секретные телеграммы, которыми обменивались посольство Германии в СССР и Министерство иностранных дел в Берлине. С другой стороны, это открытые публикации в газете «Правда».

Речь Гитлера перед депутатами германского парламента, произнесенная 1 сентября 1939 года, в день начала атаки на Польшу. Приведу фрагмент, касающийся СССР:

Я особенно счастлив, что могу сообщить вам одну вещь. Вы знаете, что у России и Германии различные государственные доктрины. Этот вопрос единственный, который было необходимо прояснить. Германия не собирается экспортировать свою доктрину. Учитывая тот факт, что и у Советской России нет никаких намерений экспортировать свою доктрину в Германию, я более не вижу ни одной причины для противостояния между нами. Это мнение разделяют обе наши стороны. Любое противостояние между нашими народами было бы выгодно другим. Поэтому мы решили заключить договор, который навсегда устраняет возможность какого-либо конфликта между нами. Это налагает на нас обязательство советоваться друг с другом при решении некоторых европейских вопросов. Появилась возможность для экономического сотрудничества и, прежде всего, есть уверенность, что оба государства не будут растрачивать силы в борьбе друг с другом. Любая попытка Запада помешать нам потерпит неудачу.

В то же время я хочу заявить, что это политическое решение имеет огромное значение для будущего, это решение — окончательное. Россия и Германия боролись друг против друга в Первую мировую войну. Такого не случится снова. В Москве этому договору рады также, как и вы рады ему. Подтверждение этому — речь русского комиссара иностранных дел, Молотова.

… Я решил освободить германские границы от элементов неуверенности, постоянной угрозы гражданской войны. Я добьюсь, чтобы на восточной границе воцарился мир, такой же, как на остальных наших границах.

Для этого я предприму необходимые меры, не противоречащие предложениям, сделанным мною в Рейхстаге для всего мира, то есть, я не буду воевать против женщин и детей. Я приказал, чтобы мои воздушные силы ограничились атаками на военные цели. Если, однако, враг решит, что это даёт ему карт-бланш, чтобы вести войну всеми средствами, то получит сокрушающий зубодробительный ответ.

В конце августа во время визита министра иностранных дел Германии фон Риббентропа в Москву был подписан Договор о ненападении и несколько секретных протоколов, касающихся раздела между СССР и Германией сфер влияния в свете предстоявшего нападения последней на Польшу.

Вначале — несколько документов сентября 1939 года. Только что начались боевые операции вермахта в Польше. Англия и Франция объявили Германии войну.

Риббентроп телеграфирует послу в Москве фон Шуленбургу:

Очень срочно! Лично послу.
Совершенно секретно! Главе посольства или его представителю лично.
Секретно! Должно быть расшифровано лично им! Совершеннейше секретно!

Мы безусловно надеемся окончательно разбить польскую армию в течение нескольких недель. Затем мы удержим под военной оккупацией районы, которые, как было установлено в Москве, входят в германскую сферу интересов. Однако понятно, что по военным соображениям нам придется затем действовать против тех польских военных сил, которые к тому времени будут находиться на польских территориях, входящих в русскую сферу интересов.

Пожалуйста, обсудите это с Молотовым *) немедленно и посмотрите, не посчитает ли Советский Союз желательным, чтобы русская армия выступила в подходящий момент против польских сил в русской сфере интересов и, со своей стороны, оккупировала эту территорию. По нашим соображениям, это не только помогло бы нам, но также, в соответствии с московскими соглашениями, было бы и в советских интересах.

В связи с этим, пожалуйста, выясните, можем ли мы обсуждать этот вопрос с офицерами **), которые только что прибыли сюда, и какой предположительно будет позиция советского правительства.

Риббентроп

*) — нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов

**) — советскими

Ответ Шуленбурга, после некоторых промежуточных шагов со стороны посольства:

Очень срочно! Совершенно секретно!

В ответ на Вашу телеграмму № 261 от 4 сентября Молотов попросил меня встретиться с ним сегодня в 12.30 и передал мне следующий ответ советского правительства:

«Мы согласны с вами, что в подходящее время нам будет совершенно необходимо начать конкретные действия. Мы считаем, однако, что это время еще не наступило. Возможно, мы ошибаемся, но нам кажется, что чрезмерная поспешность может нанести нам ущерб и способствовать объединению наших врагов. Мы понимаем, что в ходе операций одна из сторон либо обе стороны могут быть вынуждены временно пересечь демаркационную линию между своими сферами интересов, но подобные случаи не должны помешать непосредственной реализации намеченного плана».

Шуленбург

Телеграмма Шуленбурга. Без комментариев:

Очень спешно!

Я только что получил от Молотова следующую телефонограмму:

«Я получил Ваше сообщение о том, что германские войска вошли в Варшаву. Пожалуйста, передайте мои поздравления и приветствия правительству Германской империи. Молотов»

Шуленбург

Прошло две недели войны. Польская столица еще целиком не захвачена. Сталин не торопится. Берлин нервничает.

Телеграмма Шуленбурга:

Совершенно секретно!

Молотов вызвал меня сегодня в 16 часов и заявил, что Красная Армия достигла состояния готовности скорее, чем это ожидалось. Советские действия поэтому могут начаться раньше указанного им во время последней беседы срока (см. мою телеграмму № 317 от 10 сентября). Учитывая политическую мотивировку советской акции (падение Польши и защита русских «меньшинств»), было бы крайне важно не начинать действовать до того, как падет административный центр Польши — Варшава. Молотов поэтому просит, чтобы ему как можно более точно сообщили, когда можно рассчитывать на захват Варшавы.

Пожалуйста, пришлите инструкции.

Я хотел бы обратить Ваше внимание на сегодняшнюю статью в «Правде», переданную ДНБ *), к которой завтра прибавится аналогичная статья в «Известиях». Эти статьи содержат упомянутую Молотовым политическую мотивировку советской интервенции.

Шуленбург

*) — Германское информационное бюро

Наконец, Красная Армия готова к атаке.

Телеграмма Шуленбурга:

Очень срочно! Секретно!

Сталин в присутствии Молотова и Ворошилова принял меня в 2 часа ночи и заявил, что Красная Армия пересечет советскую границу в 6 часов утра на всем ее протяжении от Полоцка до Каменец-Подольска.

Во избежание инцидентов Сталин спешно просит нас проследить за тем, чтобы германские самолеты начиная с сегодняшнего дня не залетали восточнее линии Белосток — Брест-Литовск — Лемберг (Львов). Советские самолеты начнут сегодня бомбардировать район восточнее Лемберга.

Я обещал сделать все, что возможно, в смысле информирования германских военно-воздушных сил, но просил, учитывая, что осталось мало времени, чтобы сегодня советские самолеты не подлетали к упомянутой линии слишком близко.

Советская комиссия прибудет в Белосток завтра, самое позднее послезавтра.

Сталин зачитал мне ноту, которая будет вручена уже этой ночью польскому послу и копия которой в течение дня будет разослана всем миссиям, а затем опубликована. В ноте дается оправдание советских действий. Зачитанный мне проект содержал три пункта, для нас неприемлемых. В ответ на мои возражения Сталин с предельной готовностью изменил текст так, что теперь нота вполне нас удовлетворяет. Сталин заявил, что вопрос о публикации германо-советского коммюнике не может быть поставлен на рассмотрение в течение ближайших двух-трех дней.

В будущем все военные вопросы, которые возникнут, должны выясняться напрямую с Ворошиловым генерал-лейтенантом Кестрингом.

Шуленбург

А вот и обещанная нота польскому послу в Москве.

Господин посол,

Польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность Польского государства. В течение десяти дней военных операций Польша потеряла все свои промышленные районы и культурные центры. Варшава как столица Польши не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это значит, что Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договора, заключенные между СССР и Польшей. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам.

Советское правительство не может также безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, остались беззащитными.

Ввиду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной Армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии.

Одновременно советское правительство намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью.

Примите, господин посол, уверения в совершенном к Вам почтении.

Народный комиссар иностранных дел СССР

В. Молотов

Чрезвычайному и полномочному послу Польши г. Гржибовскому. Польское посольство. Москва

(ТАСС) Во избежание всякого рода необоснованных слухов насчет задач советских и германских войск, действующих в Польше, правительство СССР и правительство Германии заявляют, что действия этих войск не преследуют какой-либо цели, идущей вразрез интересов Германии или Советского Союза и противоречащей духу и букве пакта о ненападении, заключенного между Германией и СССР. Задача этих войск, наоборот, состоит в том, чтобы восстановить в Польше порядок и спокойствие, нарушенные распадом Польского государства, и помочь населению Польши переустроить условия своего государственного существования.

ГЕРМАНСКАЯ ПЕЧАТЬ О ДЕЙСТВИЯХ СОВЕТСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА

Германия, Берлин, 19 сентября (ТАСС). Германское население единодушно приветствует решение советского правительства взять под защиту родственное советскому народу белорусское и украинское население Польши, оставленное на произвол судьбы бежавшим польским правительством. Берлин в эти дни принял особенно оживленный вид. На улицах около витрин и специальных щитов, где вывешены карты Польши, весь день толпятся люди. Они оживленно обсуждают успешные операции Красной Армии. Продвижение частей Красной Армии обозначается на карте красными советскими флажками.

Германское правительство и Правительство СССР установили демаркационную линию между германской и советской армиями, которая проходит по реке Писса до ее впадения в реку Нарев, далее по реке Нарев до ее впадения в реку Буг, далее по реке Буг до ее впадения в реку Висла, далее по реке Висла до впадения в нее реки Сан и дальше по реке Сан до ее истоков.

И вот в Москву снова приезжает Риббентроп. Между СССР и Германией подписан Договор о дружбе и границе от 28 сентября 1939 года.

ЗАЯВЛЕНИЕ МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ г. фон РИББЕНТРОПА

Перед отъездом из Москвы министр иностранных дел Германии г. фон Риббентроп сделал сотруднику ТАСС следующее заявление:

«Мое пребывание в Москве опять было кратким, к сожалению, слишком кратким. В следующий раз я надеюсь пробыть здесь больше. Тем не менее мы хорошо использовали эти два дня. Было выяснено следующее:

1. Германо-советская дружба теперь установлена окончательно.

2. Обе страны никогда не допустят вмешательства третьих держав в восточноевропейские вопросы.

3. Оба государства желают, чтобы мир был восстановлен и чтобы Англия и Франция прекратили абсолютно бессмысленную и бесперспективную борьбу против Германии.

4. Если, однако, в этих странах возьмут верх поджигатели войны, то Германия и СССР будут знать, как ответить на это».

В заключение г.фон Риббентроп заявил: «Переговоры происходили в особенно дружественной и великолепной атмосфере. Однако прежде всего я хотел бы отметить исключительно сердечный прием, оказанный мне советским правительством и в особенности гг. Сталиным и Молотовым».

Октябрь мы пропускаем (хотя речь Молотова на состоявшейся тогда сессии Верховного Совета СССР заслуживает полного опубликования). Годовщина Великого Октября.

ПРИКАЗ НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ СССР, № 199

… Советский Союз в течение последних месяцев заключил с Германией договор о ненападении и договор о дружбе и границе… Договор о дружбе и границе между СССР и Германией как нельзя лучше отвечает интересам народов двух крупнейших государств Европы. Он построен на прочной базе взаимных интересов Советского Союза и Германии, и в этом его могучая сила. Этот договор явился поворотным пунктом не только в отношениях между двумя великими странами, но он не мог не отразиться самым существенным образом также и на всем международном положении…

Европейская война, в которой Англия и Франция выступают как ее зачинщики и усердные продолжатели, еще не разгорелась в бушующее пожарище, но англо-французские агрессоры, не проявляя воли к миру, все делают для усиления войны, для распространения ее на другие страны. Советское правительство, проводя политику нейтралитета, всячески содействует установлению мира, в котором так нуждаются народы всех стран…

Да здравствует наш великий Сталин!

Народный комиссар обороны СССР

Маршал Советского Союза

К. Ворошилов

Знаменитая раздраженная реакция Сталина на информацию французского информационного агентства. Вчитайтесь, все понятно из самого текста!

О ЛЖИВОМ СООБЩЕНИИ АГЕНТСТВА ГАВАС

Редактор «Правды» обратился к т. Сталину с вопросом: как относится т. Сталин к сообщению агентства Гавас о «речи Сталина», якобы произнесенной им «в Политбюро 19 августа», где проводилась якобы мысль о том, что «война должна продолжаться как можно дольше, чтобы истощить воюющие стороны».

Тов. Сталин прислал следующий ответ:

«Это сообщение агентства Гавас, как и многие другие его сообщения, представляет вранье. Я, конечно, не могу знать, в каком именно кафешантане сфабриковано это вранье. Но как бы ни врали господа из агентства Гавас, они не могут отрицать того, что:

а) не Германия напала на Францию и Англию, а Франция и Англия напали на Германию, взяв на себя ответственность за нынешнюю войну;

б) после открытия военных действий Германия обратилась к Франции и Англии с мирными предложениями, а Советский Союз открыто поддержал мирные предложения Германии, ибо он считал и продолжает считать, что скорейшее окончание войны коренным образом облегчило бы положение всех стран и народов;

в) правящие круги Англии и Франции грубо отклонили как мирные предложения Германии, так и попытки Советского Союза добиться скорейшего окончания войны.

Таковы факты. Что могут противопоставить этим фактам кафешантанные политики из агентства Гавас?»

Интересный документ, показывающий будни новой советско-германской границы:

МЕМОРАНДУМ СТАТС-СЕКРЕТАРЯ ВЕЙЦЗЕКЕРА

Генерал-полковник Кейтель сообщил мне сегодня по телефону следующее:

Недавно на границе России и Генерал-Губернаторства *) снова произошли пререкания, в которых участвовала и армия. Выдворение евреев на русскую территорию проходило не так гладко, как, вероятно, ожидалось. На деле практика была, например, такой: в тихом месте в лесу тысяча евреев была выдворена за русскую границу; в 15 километрах они снова вернулись к границе вместе с русским офицером, который пытался заставить немецкого принять их обратно. Поскольку этот случай имеет отношение к внешней политике, ОКВ **) не в состоянии издать относительно него директиву по генерал-губернаторству. Морской капитан Бюркнер свяжется с дежурным офицером Министерства иностранных дел. Генерал-полковник Кейтель просил меня посодействовать благоприятному исходу этого разговора.

Вейцзекер

*) — немецкий термин для обозначения части Польши, формально не включенной в состав Германии

**) — главное командование вермахта. Кейтель — начальник

Переходим в декабрь. Другими словами, оставляем в стороне все, связанное с Финляндией. Однако, именно в связи с Финляндией 14 декабря Совет Лиги наций принял свою резолюцию. Следует резкая отповедь по адресу Англии и Франции (именно они формально находятся в состоянии войны с «дружественной» Германией).

ПОСЛЕДНЕЕ РЕШЕНИЕ ЛИГИ НАЦИЙ. СООБЩЕНИЕ ТАСС

ТАСС уполномочен передать следующую оценку авторитетных советских кругов резолюции Совета Лиги Наций от 14 декабря об «исключении» СССР из Лиги Наций.

Совет Лиги Наций принял 14 декабря резолюцию об «исключении» СССР из Лиги Наций с осуждением «действий СССР, направленных против Финляндского государства»…

Следует прежде всего подчеркнуть, что правящие круги Англии и Франции, под диктовку которых принята резолюция Совета Лиги Наций, не имеют ни морального, ни формального права говорить об «агрессии» СССР и об осуждении этой «агрессии»… Они совсем недавно решительно отклонили мирные предложения Германии, клонившиеся к быстрейшему окончанию войны. Они строят свою политику на продолжении войны «до победного конца». Уже эти обстоятельства, изобличающие агрессорскую политику правящих кругов Англии и Франции, должны были бы заставить их быть поскромнее в деле определения агрессии и понять, наконец, что правящие круги Англии и Франции лишили себя и морального, и формального права говорить о чьей-либо «агрессии» и тем более об «агрессии» со стороны СССР…

И последнее. Вначале — поздравления.

Ко дню Вашего шестидесятилетия прошу Вас принять мои самые искренние поздравления. С этим я связываю свои наилучшие пожелания, желаю доброго здоровья Вам лично, а также счастливого будущего народам дружественного Советского Союза.

Адольф Гитлер

Господину Иосифу Сталину Москва

Памятуя об исторических часах в Кремле, положивших начало решающему повороту в отношениях между обоими великими народами и тем самым создавших основу для длительной дружбы между ними, прошу Вас принять ко дню Вашего шестидесятилетия мои самые теплые поздравления.

Иоахим фон Риббентроп, министр иностранных дел

Затем — вежливый ответ.

Главе Германского государства господину Адольфу Гитлеру Берлин

Прошу Вас принять мою признательность за поздравления и благодарность за Ваши добрые пожелания в отношении народов Советского Союза.

И. Сталин

Министру иностранных дел Германии господину Иоахиму фон Риббентропу Берлин

Благодарю Вас, господин министр, за поздравления. Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной.

И. Сталин

В телеграмме Шуленбурга № 372 от 17 сентября 1939 года (см. выше) упоминается линия Белосток — Брест-Литовск — Лемберг (Львов) как разграничительная для самолетов Люфтваффе и ВВС РККА. Подобные линии существовали, разумеется, и для сухопутных войск. Однако, несмотря на все усилия сторон, неразберихи избежать не удалось. Оно и понятно при тех значительных силах, которые там были сосредоточены.

Так, только со стороны Красной Армии действовали два фронта: Украинский (командарм 1-го ранга С.К.Тимошенко) и Белорусский (командарм 2-го ранга М.П.Ковалев), всего 54 стрелковых и 13 кавалерийских дивизий, 18 танковых бригад и 11 артиллерийских полков резерва Главного командования общей численностью около 600 тысяч человек, 4 тысячи танков, 5500 орудий и 2 тысячи самолетов.

Сравнительно небольшие потери РККА объясняются и тем еще, что все усилия польской армии были направлены на сопротивление вермахту. Известно также, что польский главнокомандующий маршал Рыдз-Смиглы приказал своим войскам:

С Советами в бои не вступать, оказывать сопротивление только в случае попыток с их стороны разоружения наших частей, которые вошли в соприкосновение с советскими войсками. С немцами продолжать борьбу.

Итак, недоразумения все же происходили. Еще до вступления СССР в войну, 14 сентября, 19-й танковый корпус Гудериана броском из Восточной Пруссии захватил Брест. Брестская крепость еще в течение нескольких суток оборонялась польскими войсками под командованием генерала Плисовского. Лишь в ночь на 17 сентября ее защитники покинули форты и отошли за Буг.

После 17 сентября от немцев, естественно, потребовали увести свои войска за линию, предусмотренную секретными протоколами. К городу приближались советские войска под командованием комкора В.И.Чуйкова (танковая бригада комбрига С.М.Кривошеина). Перед трибуной, на которой вместе стояли Гудериан и Кривошеин, 22 сентября 1939 года состоялось торжественное, под оркестр, прохождение выводимых из Бреста немецких войск, а затем церемония спуска немецкого военного флага. Есть неподтверждённые сообщения о том, что подобные смены караула состоялись также в Гродно и Пинске.

Вот фотографии того времени:

Известно и несколько фотографий торжественной передачи Бреста из рук в руки, они опубликованы в книгах и в Интернете.

Гудериан и Кривошеин на импровизированной трибуне:

Вот еще несколько фотографий, сделанных тогда в Бресте. Для просмотра в увеличенном виде наведите указатель мыши на соответствующую миниатюру:

Теперь позвольте высказать несколько общих соображений. Начну с цитаты.

Лев Толстой, «Война и мир»:

12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.

Другими словами, случилось массовое помешательство, — феномен до конца не понятый и загадочный. Но вот прошло 60 лет. Вроде бы срок достаточный, чтобы придти в себя. Что ж делать теперь? Простить ли все? забыть ли все? побрататься ли тем, кто тогда с превеликим наслаждением убивал бы друг друга?

Конечно, и эта война уйдет в Лету. Конечно, и ее будут спокойно изучать школьники будущих веков. На окраине чешского города Кутна Гора есть удивительный храм, интерьер которого оформлен из черепов и костей тех людей, которые давным-давно погибли в гуситских войнах. У меня перед глазами стоит один такой череп — с отверстием, пробитым, видимо, копьем. Кто он был, тот человек? Любил ли он, страдал ли он, радовался ли весенним ручьям, смеялся ли над грубыми шутками? Кто были его родители? Скольких детишек своих он осиротил? Скольким другим людям он успел принести горе? Ведь все-все это было! А теперь редкие праздные зеваки смотрят на его череп с равнодушным любопытством.

Но наступило ли это время забвения уже сейчас? Вопрос… Вот, например, такое мнение, высказанное на одном из украинских форумов:

Придет время, и воинов легендарной дивизии [ваффен-СС — В.А.] «Галичина» тоже признают ветеранами, хотя они и воевали под чужими знаменами, но за Украину, свободную от большевистского отребья.

Сомневаюсь. Это не просто «чужие знамена». Придет, несомненно, время забвения. Но тогда, когда оно придет, потеряет свою актуальность и вопрос о «борьбе за Украину».

Все завязано в один клубок, все находится в одном пакете. Дело не в желании или нежелании кого-то на Украине что-то там примирить. Этот вопрос вовсе не находится в компетенции Украины, как бы того ни хотели некоторые. Все попытки примирения на нынешнем историческом этапе будут неизбежно носить маргинальный характер. Максимум, на что такие попытки могут сейчас рассчитывать — это послужить разменной монетой в игре сильных мира сего.

Замечания автора при подготовке новой редакции оформления статьи

Представленные выше документы — они есть. Это правда. Но это далеко не вся правда. Вырванные из своего времени и в отрыве от других документов — они дают лишь внешнюю и, к тому же, одностороннюю картину происходивших тогда событий. На самом деле, все выглядело не столь черно-бело и гораздо более интересно.

Например, в тексте сказано, что Англия и Франция вступили в войну 3 сентября 1939 года. Но там не сказано, почему они вступили в войну лишь 3 сентября и что удерживало их от этого шага в те дни, когда вермахт уже вовсю громил истекавшую кровью польскую армию. Там не сказано, что в эти два дня Англия и Франция были готовы повторить с Польшей то, что они сделали годом раньше с Чехословакией, то есть на предлагавшейся Муссолини Римской конференции полностью удовлетворить германские территориальные претензии к Польше — так же, как годом ранее, в сентябре 1938 года, на Мюнхенской конференции ими полностью были удовлетворены территориальные претензии Гитлера к Чехословакии. Там не сказано, что в те сентябрьские дни Англия и Франция были готовы нарушить все свои союзнические обязательства перед Польшей, и все международное право зависело в те дни лишь от решения Гитлера. Гитлер же решил тогда вот что:

В течение последних двух дней германские войска чрезвычайно быстро продвинулись по Польше. Нельзя добытое кровью объявлять полученным в результате дипломатических интриг…

В комментариях не сказано, что лишь этот откровенный плевок в лицо англо-французским союзникам Польши сподвиг их формально объявить Германии войну. Там не сказано также, что это была за война — война без войны. Там не сказано, как в первой половине сентября 1939 года военно-политическое руководство Польши напрасно умоляло своих англо-французских союзников просто выполнить то, что те обещали Польше в совместных договорах, на что Польша рассчитывала и на чем строила все свои оборонительные планы. Там не сказано о том, как польское правительство, дезорганизованное предательством своих союзников, практически вплоть до своего бегства из страны скрывало от поляков факт этого предательства, и те до последнего пребывали в уверенности, что Германия вот-вот будет разгромлена.

Современный польский характеризует всю ситуацию предельно ясно:

Со стороны Франции и Великобритании это было классической фелонией — предательством союзника на поле битвы…

В комментариях к приведенным выше документам много чего не сказано: ни о роли самой Польши в произошедших событиях, ни о роли Англии и Франции в подготовке Гитлера к войне, ни о роли, которая отводилась ими Советскому Союзу.

Сошлюсь лишь на мнение Уинстона Черчилля, одного из самых последовательных противников большевизма, одного из самых непримиримых врагов нацистской Германии и одного из создателей антигитлеровской коалиции (из его книги «Вторая мировая война»):

В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германских армий… Им нужно было силой или обманом оккупировать прибалтийские государства и большую часть Польши, прежде чем на них нападут. Если их политика и была холодно расчетливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной…

Что же касается фотографий из Бреста, то следует сказать вот еще о чем: не существует фотографий, на которых было бы запечатлено прохождение советской бронетехники или колонн красноармейцев перед трибуной с Гудерианом (во всяком случае, мне не удалось их обнаружить). Более того, при внимательном взгляде на те фотографии, которые приведены выше, а также при внимательном просмотре сохранившегося сюжета немецкого пропагандистского кинообозрения «Wochenschau», нетрудно заметить, что съемки производились в разное время и даже иногда в разных местах.

Та настойчивость, которую проявил Гудериан в организации торжественного прохождения выводимых из Бреста немецких войск (ее отмечает в своих воспоминаниях С.М.Кривошеин), а также то, что на месте событий столь удачно оказалась съёмочная группа «Wochenschau», — все это, по-видимому, говорит о том, что истинным режиссером брестской постановки являлся Геббельс. Именно в те дни военно-политическое руководство Германии по разным каналам оказывало психологическое давление на Англию и Францию с целью формального выхода их из войны.

И Сталину, и Гитлеру, и Черчиллю уже тогда, по-видимому, было совершенно ясно, что война между нацистской Германией и СССР, и не та «странная» война, которая начиналась на франко-немецких границах, а настоящая война на уничтожение, — что такая война является лишь вопросом сравнительно недолгого времени. И Сталин, и Гитлер стремились тогда занять возможно более выгодные стратегические позиции в предстоявшей смертельной схватке.

Эти и другие вопросы, касающиеся начала Второй мировой войны и вступления в нее Советского Союза, более подробно освещены в следующих статьях нашего журнала

Советский Союз вступил во Вторую мировую будучи союзником Германии. «Пакт Молотова-Риббентропа» помог вернуть то, что было потеряно из за подписания Брестского договора 1918 года. Если прочитать запись беседы Молотова с Шуленбургом то становится ясно, что Гитлер готов был пойти на очень многое, чтобы «задобрить» Советский Союз. Сам пакт, первоначальном варианте, был всего из двух пунктов.

• 1) германское правительство и Советское правительство обязуются ни в коем случае не прибегать к войне или иным способам применения силы;
• 2) этот договор вступает в силу немедленно и действует без денонсации в течение 25 лет.

Молотов, услышав этот вариант, очень удивился его краткости. Шуленбург сказал, что Гитлер готов учесть все, чего пожелает СССР. Молотов спрашивает, можно ли объяснить желание германского правительства ускорить настоящие переговоры тем, что германское правительство интересуется вопросами германо-польских отношений, в частности Данцигом. Шуленбург отвечает утвердительно, добавляя, что именно эти вопросы являются исходной точкой при желании учесть интересы СССР перед наступлением событий. Проект текста договора, который и был подписан, выглядел вот так.

ТЕКСТ ПРОЕКТА СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКОГО ПАКТА, ПЕРЕДАННОГО В.М. МОЛОТОВЫМ Ф. ШУЛЕНБУРГУ 19 АВГУСТА 1939. г.

Правительство СССР и

Правительство Германии

Руководимые желанием укрепления дела мира между народами и исходя из основных положений - договора о нейтралитете, заключенного между СССР и Германией в апреле 1926 года, пришли к следующему соглашению:

Обе Договаривающиеся Стороны обязуются взаимно воздерживаться от какого бы то ни было насилия неагрессивного действия друг против друга или нападения одна на другую, как отдельно, так и совместно с другими державами.

В случае, если одна из Договаривающихся Сторон окажется объектом насилия или нападения со стороны третьей державы, другая Договаривающаяся Сторона не будет поддерживать ни в какой форме подобных действий такой державы.

В случае возникновения споров или конфликтов между Договаривающимися Сторонами по тем или иным вопросам, обе Стороны обязуются разрешить эти споры и конфликты исключительно мирным путем в порядке взаимной консультации или путем создания в необходимых случаях соответствующих согласительных комиссий.

Настоящий Договор заключается сроком на пять лет, с тем что, поскольку одна из Договаривающихся Сторон не денонсирует его за год до истечения срока, срок действия договора будет считаться автоматически продленным на следующие пять лет.

Настоящий Договор подлежит ратифицированию в возможно короткий срок, после чего Договор вступает в силу.

Постскриптум

Настоящий пакт действителен лишь при одновременном подписании особого протокола по пунктам заинтересованности Договаривающихся Сторон в области внешней политики. Протокол составляет органическую часть пакта.

Обращаем внимание на постскриптум. Особый протокол, текст его ни где не найден, разграничивал зоны интересов Германии и СССР в Европе. В зону интересов Советского Союза входили Финляндия, Эстония, Латвия, Литва и Польша.

Вообще этот «сговор» двух старых врагов был противоестественен и это понимали все. Но в 39-том Германия не готова была напасть на СССР. Гитлеру нужны были ресурсы Европы.

17 сентября 1939 года воска СССР входят в Западную Украину и в Западную Белоруссию. Польская армия к этому моменту была разгромлена и не могла оказать значительного сопротивления. По официальным данным Советский Союз потерял 795 убитых 2019 раненых 59 пропавших без вести. Сразу после окончания боевых действий эти территории были присоединены к Украинской и Белоруской республике. СССР отодвинул свою границу на запад и получил хорошие земледельческие районы.

Давайте рассмотрим причины нападения СССР на Финляндию.

Как известно, Финляндия входила в состав Российской Империи. Сразу после прихода к власти большевиков финский сенат объявляет о независимости. 22 декабря 1917 года (4 января 1918) ВЦИК постановил признать независимость Финляндии.

Из за этого граница располагалась слишком близко от Ленинграда и балтийскому военно-морскому флоту нужны были нормальные базы. 5 октября 1939 финские представители были приглашены в Москву для переговоров. На них зашла речь и о границе. Вот предложение советского правительства.

Финляндия передаёт СССР часть Карельского перешейка.

Финляндия соглашается сдать в аренду СССР сроком на 30 лет полуостров Ханко для постройки военно-морской базы и размещения там четырёхтысячного воинского контингента для её обороны.

Советскому военному флоту предоставляются порты на полуострове Ханко в самом Ханко и в Лаппохья.

Финляндия передаёт СССР острова Гогланд, Лаавансаари (ныне Мощный), Тютярсаари и Сейскари.

Существующий советско-финляндский пакт о ненападении дополняется статьей о взаимных обязательствах не вступать в группировки и коалиции государств, враждебные той или другой стороне.

Оба государства разоружают свои укрепления на Карельском перешейке.

СССР передает Финляндии территорию в Карелии общей площадью вдвое больше полученной финской (5 529 кмІ).

СССР обязуется не возражать против вооружения Аландских островов собственными силами Финляндии.

Из за позиции парламента, финское правительство не приняло эти предложения полностью. Советскому Союзу были предложены уступка островов Суурсаари (Гогланд), Лавенсари (Мощный), Большой Тютерс и Малый Тютерс, Пенисаари (Малый), Сескар и Койвисто (Березовый) - цепочки островов, которая тянется вдоль основного судоходного фарватера в Финском заливе, и ближайших к Ленинграду территорий в Териоках и Куоккала (ныне Зеленогорск и Репино), углублённых в советскую территорию. Это не устраивало советскую сторону. Финское правительство также не хотело терять уже готовую «Линию Маннергейма» на Карельском перешейке. Советский Союз предлагал более мягкие условия. Но и они не были приняты так как вопрос получил уже огласку и финское общество было категорически против каких-либо территориальных уступок Советскому Союзу. 28 ноября СССР расторг договор о ненападении с Финляндией и 30 ноября был отдан приказ о наступлении.

Моя позиция такова, что в этом конфликте виновны обе стороны. СССР не проявил должного терпения. Тогдашнее правительство Советского Союза не учитывало настроение финского народа. Хотя, от тоталитарной системы этого ждать было и нельзя. Но, если подумать, времени ждать у него и не было. Финское правительство просто побоялось пойти на «непопулярный» шаг, народ был против уступок для СССР. И еще тут сыграла роль скупость. На строительство Линии Маннергейма были потрачены немалые средства. Я предоставлю отрывок выступления Сталина на совещании начальствующего состава 17,04,1940.

Правильно ли поступили Правительство и Партия, что объявили войну Финляндии? Этот вопрос специально касается Красной Армии. Нельзя ли было обойтись без войны? Мне кажется, что нельзя было. Невозможно было обойтись без войны. Война была необходима, так как мирные переговоры с Финляндией не дали результатов, а безопасность Ленинграда надо было обеспечить безусловно, ибо его безопасность есть безопасность нашего Отечества. Не только потому, что Ленинград представляет процентов 30-35 оборонной промышленности нашей страны и, стало быть, от целостности и сохранности Ленинграда зависит судьба нашей страны, но и потому, что Ленинград есть вторая столица нашей страны.

Вот хронология боевых действий.

Ведя тяжелые бои, 7-я армия наступала по 5-7 км в сутки до тех пор, пока не подошла к «линии Маннергейма», что произошло на разных участках наступления от 2 до 12 декабря. За две первые недели боев были взяты города Териоки, форт Инониеми, Райвола, Рауту (ныне Зеленогорск, Приветнинское, Рощино, Орехово).

Балтфлот овладел в этот же период островами Сеискари, Лавансаари, Суурсаари (Гогланд), Нарви, Соомери.

В начале декабря 1939 г. в составе 7-й армии была создана особая группа из трех дивизий (49-й, 142-й и 150-й) под командованием комкора В.Д. Грендаля для прорыва за р. Тайпаленйоки и выхода в тыл укреплений «линии Маннергейма».

Несмотря на форсирование реки и тяжелые потери в боях 6-8 декабря, закрепиться и развить успех советским частям не удалось. То же самое обнаружилось при попытках атаки на «линию Маннергейма» 9-12 декабря, после выхода всей 7-й армии на всю 110-километровую полосу, занимаемую этой линией. Ввиду огромных потерь в живой силе, шквального огня из дотов и дзотов и невозможности продвижения, операции были приостановлены фактически на всей линии уже к исходу 9 декабря 1939 г.

Советское командование приняло решение о коренной перестройке военных действий.

Главный Военный Совет Красной Армии решил приостановить наступление и тщательно подготовиться к прорыву оборонительной линии противника. Фронт перешел к обороне. Была произведена перегруппировка войск. Участок фронта 7-й армии был сокращен со 100 до 43 км. Была создана на фронте второй половины «линии Маннергейма» 13-я армия, состоявшая из группы комкора В.Д. Грендаля (4 стрелковые дивизии), а затем чуть позднее, к началу февраля 1940 г., - 15-я армия, действовавшая между Ладожским озером и пунктом Лаймола.

Была произведена перестройка управления войсками и смена командования.

Основная задача в этот период состояла в активной подготовке войсками театра военных действий для штурма «линии Маннергейма», а также в подготовке командованием войск лучших условий для наступления.

Для решения первой задачи необходимо было ликвидировать в предполье все препятствия, произвести скрыто разминирование предпольной полосы, проделать многочисленные проходы в завалах и проволочных заграждениях прежде, чем атаковать непосредственно укрепления самой «линии Маннергейма». За месяц обстоятельно была разведана сама система «линии Маннергейма», обнаружено много скрытых дотов и дзотов, и путем методического ежедневного арт-огня началось их разрушение.

Только на 43-километровом участке 7-я армия ежедневно выпускала по противнику до 12 тыс. снарядов.

Разрушение переднего края и глубины обороны противника наносила и авиация. Во время подготовки к штурму бомбардировщики провели по фронту свыше 4 тыс. бомбежек, а истребители сделали 3,5 тыс. вылетов.

Для подготовки самих войск к штурму было серьезно улучшено питание, традиционное обмундирование (буденовки, шинели, сапоги) было заменено на шапки-ушанки, полушубки, валенки. Фронт получил 2,5 тыс. передвижных утепленных домиков с печками.

В ближнем тылу войска отрабатывали новую технику штурма, фронт получил новейшие средства для подрыва дотов и дзотов, для штурма мощных укреплений, были подтянуты новые резервы людей, вооружения, боеприпасов.

В результате к началу февраля 1940 г. на фронте советские войска имели двойное превосходство в людских силах, тройное - в огневой мощи артиллерии и абсолютное превосходство в танках и авиации.

Перед войсками фронта была поставлена задача: прорвать «линию Маннергейма», разгромить основные силы противника на Карельском перешейке и выйти на линию Кексгольм - станция Антреа - Выборг. Общее наступление было назначено на 11 февраля 1940 г.

Оно началось с 8.00 мощной двухчасовой артиллерийской подготовкой, после которой пехота, поддержанная танками и артиллерией, бьющей прямой наводкой, в 10.00 начала наступление и прорвала оборону противника к концу дня на решающем участке и к 14 февраля вклинилась в глубину линии на 7 км, расширив прорыв до 6 км по фронту. Эти успешные действия 123 сд. (подполков. Ф.Ф. Алабушев) создали условия для преодоления всей «линии Маннергейма». Для развития успеха в 7-й армии были созданы три подвижные танковые группы.

Финское командование подтянуло новые силы, стремясь ликвидировать прорыв и отстоять важный узел укреплений. Но в результате 3-дневных боев и действий трех дивизий прорыв 7-й армии был расширен до 12 км по фронту и на 11 км в глубину. С флангов прорыва две советские дивизии стали угрожать обходом Кархульскому узлу сопротивления, в то время как соседний, Хоттиненский узел был уже взят. Это заставило финское командование отказаться от контратак и отвести войска с главной линии укреплений Муоланярви - Кархула - Финский залив на второй оборонительный рубеж, тем более что в это время перешли в наступление и войска 13-й армии, танки которой подошли к узлу Муола-Ильвес.

Преследуя противника, части 7-й армии вышли к 21 февраля на основную, вторую, внутреннюю линию финских укреплений. Это вызвало огромное беспокойство финского командования, понимавшего, что еще один такой прорыв - и исход войны может быть решен.

Командующий войсками Карельского перешейка в финской армии генерал-лейтенант Х.В. Эстерман был отстранен. На его место был назначен с 19 февраля 1940 г. генерал-майор А.Э. Хейнрикс, командир 3-го армейского корпуса. Финские войска пытались прочно закрепиться на втором, коренном рубеже. Но советское командование не дало им для этого времени. Уже 28 февраля 1940 г. началось новое, еще более мощное наступление войск 7-й армии. Противник, не выдержав удара, стал отходить по всему фронту от р. Вуокса до Выборгского залива. Вторая полоса укреплений была прорвана за два дня.

С 1 марта начался обход г. Выборга, и 2 марта войска 50-го стрелкового корпуса вышли к тыловой, внутренней полосе обороны противника, а 5 марта войска всей 7-й армии окружили Выборг.

Финское командование рассчитывало, что, упорно защищая крупный Выборгский укрепрайон, считавшийся неприступным и в условиях наступающей весны располагавший уникальной системой затопления предполья на 30 км, Финляндия сможет затянуть войну, по крайней мере, на месяц-полтора, что даст возможность Англии и Франции доставить в Финляндию 150-тысячный экспедиционный корпус. Финны взорвали шлюзы Сайменского канала и затопили на десятки километров подходы к Выборгу. Командующим войсками Выборгского района был назначен начальник главного штаба финской армии генерал-лейтенант К.Л. Эш, что свидетельствовало об уверенности финского командования в своих силах и о серьезности его намерений сдержать длительную осаду города-крепости.

Советское командование провело глубокий обход Выборга с северо-запада силами 7-й армии, часть которой должна была штурмовать Выборг с фронта. Одновременно 13-я армия наступала на Кексгольм и ст. Антреа, а войска 8-й и 15-й армий наступали в направлении Лаймолы,

Часть войск 7-й армии (два корпуса) готовилась форсировать Выборгский залив, так как лед еще выдерживал танки и артиллерию, хотя финны, опасаясь атаки советских войск через залив, устроили на нем ловушки-проруби, прикрытые снегом.

Наступление советских войск началось 2 марта и продолжалось до 4 марта. К утру 5 марта войскам удалось закрепиться на западном побережье Выборгского залива, обойдя оборону крепости. К 6 марта этот плацдарм был расширен по фронту на 40 км и в глубину на 1 км.

К 11 марта на этом участке, западнее Выборга, войска Красной Армии перерезали шоссе Выборг - Хельсинки, открыв путь на столицу Финляндии. В то же время 5-8 марта войска 7-й армии, наступавшие в северо-восточном направлении на Выборг, также вышли к окраинам города. 11 марта было захвачено выборгское предместье. 12 марта начался фронтальный штурм крепости в 23 часа, и утром 13 марта (в ночь) Выборг был взят.

В это время в Москве уже был подписан мирный договор, переговоры о котором финское правительство начало еще 29 февраля, но тянуло 2 недели, все надеясь, что поспеет западная помощь, и, рассчитывая на то, что вступившее в переговоры Советское правительство приостановит или ослабит наступление и тогда финны смогут проявлять неуступчивость. Таким образом, финская позиция заставила вести войну вплоть до последней минуты и привела к огромным потерям, как с советской, так и с финской стороны.

Потери СССР.

Убитыми, умершими, пропавшими без вести 126 875 чел.

Из них убитых - 65 384 чел.

Ранеными, обмороженными, контуженными, заболевшими - 265 тыс. чел.

Из них 172 203 чел. было возвращено в строй.

Пленными - 5567 чел.

Потери Финляндии.

Убитыми - 48,3 тыс. чел. (по советским данным - 85 тыс. чел.).

В финской «Сине-белой книге» 1940 г. указывалась совсем заниженная цифра убитых - 24 912 чел.

Ранеными - 45 тыс. чел. (по советским данным - 250 тыс. чел.). Пленными - 806 чел.

Эта война показала слабость вооруженных сил Советского Союза. Особенно это проявилось в начале боевых действий. Начнем с того, что у солдат не было нормальной теплой одежды. Очень много было замерших и обмороженных. Были большие проблемы с продовольствием. Солдатам не редко выдавали просто хлеб, и тот был мороженный. Не хватало палаток. Не было современного стрелкового вооружения. Было очень мало подготовленных кадров младшего и среднего звена ком-состава. Это сказались «чистки» 36-37 мых годов. Высшее звено, в начальный период, тоже оставляло желать лучшего. Вся армия требовал реорганизации и перевооружения. Но, не смотря на все это, СССР добился всего, чего хотел.

1940 год. В этом году был подписан Берлинский договор между Германией, Италией и Японией.В нем фигурирует и СССР. Привожу текст.

Статья 1. Япония признает и уважает руководство Германии и Италии в деле создания нового порядка в Европе.

Статья 2. Германия и Италия признают и уважают руководство Японии в деле создания нового порядка в великом восточно-азиатском пространстве.

Статья 3. Германия, Италия и Япония согласны сотрудничать на указанной выше основе. Они, далее, берут на себя обязательство поддерживать друг друга всеми политическими, хозяйственными и военными средствами, в случае если одна из трех договаривающихся сторон подвергнется нападению со стороны какой-либо державы, которая в настоящее время не участвует в европейской войне и в китайско-японском конфликте.

Статья 4. Для осуществления данного пакта немедленно будут созданы общие технические комиссии, члены которых будут назначены правительствами Германии, Италии и Японии.

Статья 5. Германия, Италия и Япония заявляют, что данное соглашение никоим образом не затрагивает политического статуса, существующего в настоящее время между каждым из трех участников соглашения и Советским Союзом.

Статья 6. Настоящий пакт вступает в силу немедленно после его подписания и будет действовать в течение 10 лет, считая со дня его вступления в силу.

Обращаем внимание на пятую статью. Возникает вопрос: Что это? Верх цинизма или предложение вступить? Я нашел в записи беседы Гитлера и Франко от 23-го октября 1940 года вот это. Он (Фюрер) полагает, что Англия напрасно сделала ставку на Россию. Если она (Россия) и покончит со своей пассивностью, то она выступит на стороне Германии. Поэтому здесь есть большое непонимание со стороны Англии. Но уже 7-го декабря этого года полпред СССР в Германии пишет записку Молотову. Вот ее текст.

Записка полпреда СССР в Германии Деканозова

Наркому иностранных дел СССР В.М. Молотову

с препровождением анонимного письма о военных приготовлениях Германии

Секретно

При этом направляю анонимное письмо на немецком языке, полученное мною по почте 5.ХII.40 г., и перевод с него, сделанный нами.

Военный атташе тов. Скорняков, которого я ознакомил с этим письмом, дал следующий отзыв:

По п. 1 - В течение последних двух-трех недель, действительно, на Восток отправлено значительное количество автопорожняка.

По п. 2 - Строительство в Норвегии бараков для германских войск подтверждается и из других источников.

По п. 4 - Немцы, как известно, имеют соглашение со Швецией на транзит войск. Со слов шведского военного атташе в Берлине, немцы имеют право перевозить 1 эшелон в сутки без оружия.

По п. 5 - О формировании новой армии специально из призываемых 1901-1903 гг. ему ничего не известно.

В числе вновь призываемых, действительно, имеются возрасты 1896-1920 гг. По мнению тов. Скорнякова, к весне немцы могут довести армию до 10 миллионов. Цифра о наличии 2 миллионов за счет СС, СА, трудовых резервов и полиции является вполне реальной. В общем, по его мнению, этот пункт заслуживает внимания, как вполне близкий к действительности.

ПРИЛОЖЕНИЕ:

Упомянутое.

Полномочный представитель СССР в Германии

В. Деканозов

ПРИЛОЖЕНИЕ

Перевод с немецкого языка

Многоуважаемый г-н Полпред!

Гитлер намеревается будущей весной напасть на СССР. Многочисленными мощными окружениями Красная Армия должна быть уничтожена.

Следующие доказательства этого:

• 1. Большая часть грузового транспорта отправлена в Польшу под предлогом недостатка бензина.
• 2. Интенсивное строительство бараков в Норвегии для размещения наибольшего количества немецких войск.
• 3. Тайное соглашение с Финляндией. Финляндия наступает на СССР с севера. В Финляндии уже находятся небольшие отряды немецких войск.
• 4. Право на транспорт немецких войск через Швецию вынуждено у последней силой и предусматривает быстрейшую переброску войск в Финляндию в момент наступления.
• 5. Формируется новая армия из призыва 1901-1903 гг. Под ружьем находятся военнообязанные 1896-1920 гг. К весне 1941 года германская армия будет насчитывать 10-12 миллионов человек. Кроме того, трудовые резервы СС, СА и полиция составляют еще 2 миллиона, которые будут втянуты в военное действие.
• 6. В Верховном командовании разрабатывается два плана окружения Красной Армии.
• а) Атака от Люблина по Припяти (Польша) до Киева.

Другие части из Румынии в пространстве между Баси и Буковиной по направлению Тетерев.

б) Из Восточной Пруссии по Мемель, Виллиг, Березина, Днепру до Киева. Южное продвижение, как и в первом случае, из Румынии. Дерзко, не правда ли? Гитлер сказал в своей последней речи: «Если эти планы удадутся, Красная Армия будет окончательно уничтожена. То же самое, что и во Франции. По руслам рек окружить и уничтожить».

Из Албании хотят отрезать СССР от Дарданелл. Гитлер будет стараться, как и во Франции, напасть на СССР с силами, в три раза превосходящими Ваши. Германия - 14 миллионов, Италия, Испания, Венгрия, Румыния - 4 миллиона. Итого 18 миллионов. А сколько же должен тогда иметь СССР? 20 миллионов по крайней мере. 20 миллионов к весне. К состоянию высшей боевой готовности относится наличие большой армии.

Настал 1941 год. Не скажу, что уроки финской войны прошли даром. Изменения начались. В войсках шла реорганизация и перевооружение. Как обстояли дела, я покажу на примере ВВС, это мне ближе.

Росло число самолетов. Они становились более совершенными. Но не хватало аэродромов. В большей степени это касалось областей, присоединение которых к территории СССР произошло в 39-40 вых годах. Имевшихся там аэродромов было явно недостаточно для размещения на них прибывающих и формируемых авиачастей и соединений. Кроме того, многие аэродромы не имели необходимого оборудования, складов ГСМ, средств связи, коммуникаций и подъездных путей. Большинство аэродромов не могло принимать самолеты новых типов. Очень мало было ВПП с твердым покрытием. Это значит, что большинство аэродромов не могло действовать в распутицу. На 22 июня 1941 года из имевшихся в западных приграничных военных округах 626 аэродромов 135 реконструировались. Кроме того, 141 аэродром находился в стадии строительства, окончить которое планировалось в том же году.

Глубина базирования авиационных частей и соединений в среднем составляла: для истребительной и штурмовой авиации - 60-110 км, для бомбардировочной - 120-300 км. Но отдельные истребительные части базировались на глубину до 400-450 км от госграницы, тогда как ряд аэродромов для них находились в непосредственной близости от госграницы. Так, аэродром Далубово находился в 10 км от границы, Чунев - в 15 км, а Черновцы - в 20 км, причем большая часть самолетов новых типов находилась на передовых аэродромах. Такая организация аэродромной сети для фронтовой авиации, с одной стороны, заранее обрекала значительную часть нашей авиации на явное ее уничтожение с самого начала боевых действий, а с другой - не могла обеспечить своевременную и эффективную поддержку обороняющихся сухопутных войск.

Из 7133 имевшихся боевых самолетов на долю новых типов (Як-1, МиГ-3, ЛаГГ-3, Пе-2, Ил-2) приходилось всего 1448 единиц, что составило всего 20,3 процента. Основная масса самолетного парка - 79,7 проц. в пяти объединениях фронтовой авиации, расположенных у западных границ, была представлена устаревшими типами: истребителями И-15, И-153, И-16, бомбардировщиками ТБ-3, СБ, разведчиками Р-5, Р-Z, Р-10, Ср.

В авиации всех пяти округов насчитывалось 5937 боеготовых экипажей, что было на 1196 меньше общего количества имевшихся в них боевых самолетов. Такое положение складывалось не только среди летного состава - авиационных специалистов других профилей также катастрофически не хватало. Например, в ВВС Западного ОВО укомплектованность едва доходила до 85 проц. При этом укомплектованность летным составом достигала 76, летчиками-наблюдателями и воздушными стрелками-радистами - 100, инженерным и техническим составом - 81, техниками спецоборудования - 75 проц. Это привело к тому, что около 450 самолетов, или более 30 проц. самолетного парка, оказались без экипажей. К этому необходимо добавить и то, что уровень подготовки летного состава к выполнению боевых задач был невысоким. Только 1062 экипажа, или 21 проц. всего боевого состава ВВС приграничных военных округов, могли выполнять боевые задачи днем в сложных метеоусловиях. Еще хуже дело обстояло с подготовкой ночью. В простых метеоусловиях были подготовлены 1080 экипажей (18,2 проц.), а в сложных - всего 44 экипажа.

Также обстояли дела и в сухопутной армии. По-прежнему остро стояла проблема нехватки подготовленных командиров младшего и среднего звена. Было очень мало танков новых видов. Подготовленных, для них, экипажей было еще меньше. Да и качество подготовки людей для уже имеющейся техники была на не очень высоком уровне.

22 июня 1941 года фашистская Германия, вероломно нарушив договор о ненападении, без объявления войны, напала на Советский союз. Так СССР оказался втянут во Вторую мировую войну. Чтобы укрепить эту дату был придуман так называемый“предвоенный период” (1939 - 1941 годы). Но СССР вступил в войну гораздо раньше. “Предвоенный период”никогда не существовал. Достаточно вспомнить, что с 1939 года все близлежащие страны оказались жертвами советской агрессии. В сентябре 1939 года СССР объявил себя нейтральным и за“предвоенный период”захватил территорию с более чем 20 миллионным населением. Но на этом Красная армия не собиралась останавливать свои "освободительные походы". Ведь её цель-установление власть пролетариата во всём мире. В Красной Армии видели свою надёжную опору рабочие капиталистических стран. Давайте разберёмся. 1 сентября 1939 года Германия напала на Польшу. Эта дата считается началом Второй мировой войны, а Германия-виновницей в развязывании войны. СССР в том же месяце (17 сентября) сделал то же самое, но вступившим во Вторую мировую войну он не считается. Как это понимать? Две страны нападают на третью, но агрессором считается только одна. На это есть ответ: Советский союз войну не развязывал, он лишь взял под свою защиту жизнь и имущество жителей Западной Беларуси, которую Польша захватила в ходе войны 1920-1921 годов. Интересная точка зрения, но давайте вспомним, что территория Беларуси всегда являлась разменной монетой в ходе переговоров. Сначала в 1918 году в Бресте Германия получила значительную часть Западной Беларуси, при этом никто не учитывал интересы белорусского народа. Затем в 1921 году в Риге Польше отошла западная территория БССР и опять без какого-либо согласования с белорусами. Как мы видим большевиков нисколько не интересовала судьба этих земель. В 1939 году во главе Советского союза стоит Сталин, тот самый Сталин, который вошёл в историю под именем кровавого диктатора, по приказу которого были репрессированы миллионы людей (многие из них никогда не вернулись). Именно он обрек на голодную смерть миллионы своих сограждан. Как вы думаете, могла ли этого человека волновать судьба жителей Западной Беларуси? Конечно нет. Захват этих территорий в 1939 году носил совершенно иной смысл.

Но если даже не принимать это во внимание, всё равно 17 сентября была осуществлена агрессия против Польши. Советские войска вступили на территорию, где уже жили поляки, брали в плен офицеров и рядовых, уничтожали местные органы управления. Получается следующая ситуация: польский солдат убитый русским считается жертвой Второй мировой войны и её участником, а советский солдат нет. Если же в том же бою погибал советский солдат, то он считался погибшим в “предвоенный период”, то есть в мирное время. Германия за один день захватывает Данию, ведёт бои в Норвегии, Франции. Эти действия - акты Второй мировой войны. СССР без боя захватывает прибалтийские государства: Эстонию, Литву, Латвию, требует и получает кусок территории Румынии: Бесарабию и Буковинию, проливает реки крови в Финляндии. Но участником Второй мировой войны Советский союз не считается. Почему? В ожесточённых боях“предвоенного периода”СССР потерял больше солдат, чем Германия, даже у фашистов больше шансов объявить себя нейтральными. Действия Советского союза именуются термином“укрепление безопасности западных рубежей”(именно под этим лозунгом началась война против Финляндии). Конечно это не так. Границы СССР были в безопасности, пока их окружали нейтральные государства, пока не было общих границ с агрессивной и воинственной Германией. К тому же этот термин мы можем применить в отношении к Германии: она тоже укрепляла свои рубежи.

Итак, 22 июня - это не дата вступления в войну. Истинной датой необходимо считать тот момент, когда Вторая Мировая война стала неизбежной.

Можно сказать, что Советский Союз начал необъявленную войну ещё 19 августа 1939 года. И вот почему.

В ходе Гражданской войны Красная Армия росла. Одни дивизии погибали, другие создавались, но общее количество постоянно увеличивалось. Вершины своей мощи Красная Армия достигла к началу 1920 года: 64 стрелковые и 14 кавалерийских дивизий.

После советско-польской войны численность Красной Армии резко уменьшилась (с 5, 5 млн. в 1920 до 516 тыс. в 1923 году, то есть больше чем в десять раз), но количество стрелковых дивизии возросло. Это вполне объяснимо: дивизии есть, а солдат распустили по домам: в 1928 году около 70 процентов стрелковых войск состояли из красноармейцев, которые лишь в короткие периоды находились в своих частях, а всё остальное время жили дома и занимались обычным трудом. Такие части назывались территориально-миллионными. В этих условиях создание новой дивизии не означало больших затрат: присвоение номера, получение знамени и создание штаба.

В 1923 году была сформирована 100-я дивизия, своим номером она как бы подчёркивала верхнюю грань: и в мирное, и в военное время столько стрелковых дивизий было вполне достаточно. В 20-х и 30-х годах в Красной Армии дивизий с более высоким номером не было.

1 сентября 1939 года германская армия напала на Польшу, и эту дату официально принято считать началом Второй Мировой войны. Это событие настолько ужасно и трагично, что всё остальное случившееся в этот день оказалось в тени. А между тем именно с того дня начался процесс заполнения и формирования новых дивизий с номерами 101, 102, 103, 120, 130 и так далее.

Не только дивизии и корпуса, но и армии формировались в то время. К 17 сентября 6-я армия была укомплектована и участвовала в освобождении Западной Украины.

19 августа 1939 года Сталин приказал удвоить количество стрелковых дивизий. Их и так было больше, чем в любой другой армии мира. Удвоить означало, что предмобилизационный период завершён и начата мобилизация. Одновременно с увеличением стрелковых дивизий происходило их полное укомплектование личным составом. До 1939 года все дивизии превращались в кадровые (в отличие от территориальнно-миллионных солдаты находились в подразделениях постоянно).

Имеющиеся данные дают основание предполагать, что вторжение Советского Союза в Европу должно было начаться летом 1941 года. 22 июня - просто день начала наступления вооружённых сил Германии против вооружённых сил Советского Союза уже в ходе войны, в которой оба государства давно участвуют. 19 августа 1939 года Европа ещё жила мирной жизнью, а Сталин уже принял решение и запустил машину мобилизации в необратимое движение, которое в любом случае и при любом международном раскладе делало Вторую Мировую войну полностью неизбежной.